Картина с пожаром - стр. 3
– Да, верно всё. Я заслышала его крик. Кричал, как будто бы его там пытали. И был запах гари. Мне показалось, что дым валит прямо ко мне в квартиру через стену! – ее голос становился всё громче по ходу повествования. – Точно тебе говорю, мне ничего не показалось. И его вытаскивали обгорелым с головы до ног. Сильно же сосед погорел, бедняжка.
– Итак, какое же тут объяснение? Давайте пройдем в глубь квартиры. Где комната, которая соседствует с вашей?
– А вон там. Там у него мастерская. Пойдемте.
И мы двинулись вперед по коридору, а затем направо. Я любовался высокими потолками, единственным достоинством помещения. Всё, что было на уровне глаз и ниже – обычная разруха – какие-то тряпки, отломанная дверца, приставленная к шкафу, проза, проза, проза.
Открыли набеленную толстыми слоями краски дверь, вошли в мастерскую. На двери табличка: «Евгений Георгиевич Лиц» и ниже: «Художник». Не слишком большая комната, где к стене был прижат небольшой диванчик, рядом с ним – письменный стол, закиданный кистями, бумагами и книгами, далее – пустое пространство и ближе к стене – прижатые багеты, холсты разных размеров. Перед ними стояло то, что я беглым взглядом принял за инсталляцию, но… Перед нами стояли три вертикальные рамы в рост человека. Ранее в них явно были вставлены холсты, от которых теперь остались только черные огрызки по внутренней линии обгоревших рам.
– Видите? – бабушка обвела руками мастерскую, а потом указала на странные рамы. – Ничего не горело, кроме вот этих трех. Они горели.
Я подошел поближе, вытащил мобильник и решил сделать пару снимков.
Рамы были опалены, бумага, оставшаяся от картины тоже. Но вокруг не было копоти. Нигде, даже прямо вот здесь, не сохранилось запаха гари.
– То есть вы говорите, что больше ничего не горело? А каким же тогда образом пострадал художник?
– Да не знаю я, молодой человек. Думала вы мне расскажете, ведь вы были в больнице?
– Я был, но к тому моменту пациент уже исчез, я не успел его увидеть.
Тут мы услышали, как кто-то скрипнул входной дверью. Через пару секунд в мастерскую зашли два мужчины, один в полицейской форме, другой без.
– Участковый Салимов, – представился и лениво козырнул тот, который был без формы. – Соседи?
– Да, я живу рядом, это мой сосед… горел… – бабушка как-то поутихла, видимо ей и самой стало странно, что это она тут забыла.
– А вы? Тоже рядом живете?
– Я журналист, хотел просто узнать, что тут произошло, – я решил не кривить душой и всем остальным.
– Документы покажите, – спокойно скомандовал Салимов. Я протянул ему паспорт.
– Знали пострадавшего? – он пролистал заветные странички, искоса глянул на меня и вернул документ.
Нет, я его не знал, знаком не был. Услышал, что тут такая ситуация и…
– Какая ситуация? – голос у участкового был безучастным и тяжелым.
– Пожар, якобы. Ну, пожар в квартире художника. Интересная новость. Ну а тут оказывается, что и не было пожара.
– Вы зашли на частную территорию и место расследования без позволения. Трогали что-то здесь?
– Нет, ничего не трогал, даже фото сделать не успел.
– Пока вы тут были, кто-то еще заходил? – а вот этот его вопрос меня порадовал, значит они пришли посмотреть, не прибежал ли сюда художник, весь в бинтах.
– Нет, тут никого больше не было. Мы и вошли-то, потому что дверь распахнута, ребята, – соседка вовремя включила режим старой бедной и наивной бабули. Это подействовало.