Карнавал обреченных - стр. 21
– Господи, Боже великий! Ты ли, Федор?
Тот оглянулся и увидел бывшего соседа, недавно принявшего священный сан. Мать всегда ставила его в пример непутевому сыну-актеру.
– Да, это я, святой брат Варфоломей.
– Что с тобой? Кровь, на голове рана…
– Ударило в воде бревном.
– Сейчас, сейчас… Стой здесь и жди!
Дьякон осторожно пробрался к протоиерею и принялся что-то сбивчиво объяснять ему. Тот, не останавливаясь, кивнул, бросил мимолетный взгляд на Федора и проследовал далее. Но, не пройдя и пяти шагов, вдруг остановился и снова, теперь уже внимательно, всмотрелся в бледное измученное лицо Федора. Потом молча повернулся и снова зашагал по коридору храма, крестя на ходу спасенных прихожан.
Брат Варфоломей помог раненому подняться и отвел в свою келью.
– Ничего, ничего, – бормотал он, усаживая гостя на лавку. – Сейчас засветим лампадку. Бог милостив. На, держи! Переоденься в сухое.
Морщась от боли в голове, Федор сбросил с себя мокрую одежду и с трудом натянул монашеское рубище. Варфоломей одобрительно кивнул.
– Ну вот и ладненько. А теперь посмотрим твою рану. Я ведь не только дьякон, но и лекарь, благодаря Всевышнему!
Когда рана была промыта и перевязана, Федор повернулся к иконе и, взглянув на нее со слезами на глазах, перекрестился. Потом в изнеможении упал на лавку и забылся сном.
Ночью что-то словно подбросило Федора. Встрепенувшись, он подскочил, открыл глаза и ошалело уставился на облупленный потолок темной кельи. Где он? И вдруг, словно сцена из старого, полузабытого спектакля, перед ним промелькнули события минувшего дня. Огромная волна обрушилась на здание Императорского театра и в один момент накрыла собой всех, кто находился на первом этаже. Вода хлынула в подвальные помещения, где хранились декорации, костюмы и реквизит. Немногие уцелевшие актеры и служащие театра укрылись на верхних этажах, в ужасе глядя из окон на разгулявшуюся стихию. Река пенилась и плескалась, поднимая брызги, бившие в оконные стекла. Федор не успел подняться по лестнице, как его смыло волной и вынесло на улицу. Сколько времени и куда несла его вода? Он смутно помнил старый дуб, в ветвях которого нашел спасение. Сознание то уходило, то возвращалось вновь. От холода его руки сводила судорога, как вдруг, подобно «Летучему голландцу», перед ним появился вельбот.
– Держитесь! – крикнул ему кто-то. – Сейчас мы снимем вас!
Словно во сне Федор увидел офицера, который протягивал ему руку. В суденышке сидели, прижавшись друг к другу, десятка два промокших бедолаг. Под их тяжестью вельбот глубоко осел на воду.
– Господин полковник, – послышался голос с кормы, – мы пойдем ко дну, если возьмем на борт еще одного человека!
– В таком случае отправляйтесь без меня. А вы, Бестужев, помогите ему забраться в шлюпку!
Последнее, что видел Федор перед тем, как сознание заволокло туманом: офицер, стоявший в вельботе, ухватился за ветку и, подтянувшись на руках, занял его место в развилке голых ветвей.
Встав со своей жесткой койки, Федор почувствовал головокружение и несколько мгновений стоял, согнувшись, пока не прошла дурнота.
Что с родителями? И что сталось с тем храбрым офицером, который уступил ему место в вельботе? А вдруг помощь не пришла? Он так и не узнал имени своего спасителя, зато хорошо запомнил его мужественное и благородное лицо.