Карл Любезный - стр. 39
– И я продолжу дело отца, коли Богу будет угодно в скором времени прибрать его душу к себе. Как и он, я не большая охотница до балов и развлечений, меня не увлекают наряды, болтовня двора и мелкие любовные интрижки. Я буду идти к великой цели, которую поставил перед собой король Франции: собрать королевство в кулак, заставив пальцы подчиняться руке, а не играть партию какую кому вздумается. Отец упорно собирал эти пальцы, подрезал им кожу, если они не желали повиноваться. Он продолжил дело Филиппа Августа, стремясь вознестись в своем могуществе над всеми странами Европы, и я пойду на всё, дабы он с высоты небес глядел на меня с улыбкой, довольный мною.
Катрин скривила губы в гримасе сомнения:
– Твой отец – и это замечаю не только я – не желает допустить к власти Орлеанов, боясь краха созданной им империи; какой же подарок преподносит ему в это время его дочь? Влюбляется в злейшего врага короны! Гоже ли это ей?
Анна помрачнела, опустив взор:
– Увы! Любовь моя безответна, Катрин, и это приводит меня в отчаяние. Герцог совсем не смотрит в мою сторону, а когда нам случается заговорить, он отделывается одной-двумя фразами и торопится уйти…
Катрин презрительно фыркнула:
– И куда же? К очередной любовнице! Амбуазские, турские и парижские шлюхи всегда к его услугам. Говорят, когда мы жили в Париже, он не брезговал даже нищенками из Сен-Совёр и Нельского подворья, где Двор Чудес. Тебе ли не знать об этом?
– Я ничего не могу с собой поделать, – послышался в ответ сдавленный голос.
Катрин продолжала кипеть возмущением:
– Тебя не останавливает даже то, что он едва не похитил твоего брата, – это было, помнится, четыре года назад, когда король тяжело заболел. А затем Карла чуть не отравили. Кто? Тот, кому это было нужно. Кому именно? Да все тому же красавчику, твоему хваленому орлеанскому родственнику.
– Мне все это хорошо известно, – холодно ответила Анна.
– Ей известно! Да тебе следует в ножки поклониться человеку, который дважды вырвал Карла из лап смерти! Не будь его, трон достался бы твоему холеному Аполлону, который, на мой взгляд, имеет такое же представление об управлении государством, как лягушка – о постройке замка.
– Этого человека отблагодарили: он теперь камергер.
– А ты? Что сделала для него ты, будущая регентша, правительница, которая стала бы никем, займи престол твой царственный родственник?
Анна повернулась в седле, брови на ее лице дружно взлетели:
– Я? Но что же я могла для него сделать: подарить дом, замок, сеньорию? Все это не в моей власти. Я сердечно поблагодарила его и дала ему кошелек с золотом.
– Плевать ему на твой кошелек! Страстного взгляда, нежной улыбки, горячих слов – вот чего он ждал от тебя. Да полно, или ты ослепла? Вот уже какую неделю он глаз с тебя не сводит, потому что влюблен, а ты ему вместо ответного чувства – кошелек!
Брови подпрыгнули еще выше:
– Влюблен? В меня?
– Нет, в святую Марию Египетскую; она как-то останавливалась тут на днях проездом в Иерусалим.
– Но кто тебе сказал? Он сам, сир де Вержи?
– Что за мужчина, который обращается со своими жалобами к женщине! Ты его совсем уже ни во что не ставишь. Он благороден, горд, смел и вовсе не нытик, как ты о нем вообразила. К тому же красив.
– Красив? – Анна отвернулась и, поведя плечом, стала смотреть вдаль, на тропу, терявшуюся в густой траве. – А я и не заметила.