Карл Любезный - стр. 35

Этьен, улыбаясь, качал головой, радуясь в душе, что жизнь подарила ему такого веселого, неунывающего и, чего там греха таить, в какой-то мере беспутного приятеля.

– А голос? Ее голос, Филипп? – полюбопытствовал он.

– Голос? Хм! Слышал ли ты, друг мой, чтобы ворона выводила соловьиные трели? Увы! Медузе не заговорить голосом прекрасной амазонки, как Арахне уже не обратиться в женщину, вызвавшую на состязание Афину Палладу. Я обратил внимание также, что она припадает на левую ногу. Вначале я подумал: результат ранения или, быть может, ушиба. Оказалось – ни то, ни это: одна нога у бедной принцессы короче другой.

– Черт побери, Филипп, да это же настоящее чудище! Двор покатился бы со смеху, увидев жену герцога.

– Ее счастье, что она дочь короля; будь иначе, она давно бы окончила свои дни в сточной канаве.

– Со счету можно сбиться, сколько уже было Жанн-хромоножек, – заметил Этьен.

– Однако, друг мой, – кивнув, продолжал Рибейрак, – даже у непривлекательной женщины порою есть неотразимое оружие – ее тело. Совершенное, разумеется. Невзрачное лицо мгновенно исчезает в дурмане, едва дама сбросит свои одежды и предстанет перед тобой в костюме Евы. Она сделает это для тебя! Полотно будет доступно лишь твоему взору! Твоему, понимаешь? Нет ничего сладостнее сознавать, что все это твое, в твоей власти! И сколь желанна эта сцена, сколь волнительна и полна очарования! Ах, Этьен, поверь, нет на свете ничего увлекательнее, чем смотреть на женщину, которая раздевается для тебя. А ее ножка? Видел ли ты что-либо прекраснее?

Этьен положил руку Филиппу на плечо:

– Ты несколько противоречишь сам себе, но, без сомнения, ты прав: нет для мужского глаза ничего восхитительнее такого зрелища.

– Спешу добавить: кто не считает, что лучше женской ножки ничего и быть не может, тот никогда не видел этой ножки и не влюблялся в нее, а если и видел, то не способен ценить красоту. Да здравствует сия прелестная часть женского тела!.. При этом, однако, не следует путать ножку с ногой. Но мы с тобой отвлеклись. Помнится, разговор зашел о графине де Боже. Согласен, она красива, но это сверху, а вот снизу… Любопытно, черт возьми, какая у нее ножка?

– Филипп! Здесь не тот случай.

– Случай всегда и везде одинаков, ведь, в конце концов, всякой любви предопределено ложе, созданное для нее. Что же касается Жанны, то мне, откровенно признаться, искренне жаль ее; но, будь она даже лишена всех своих уродств, все одно она оставалась бы одинокой при столь распутном муже. И, как и всякой женщине, ей хотелось бы страстно любить. Найти такую женщину, которая мечтает полюбить и, будучи хороша собой, но не любимая никем, мучается душой и телом, – большая удача, друг мой.

– Любовь – сладостное безумие, наполняющее жизнь смыслом, – многозначительно изрек Этьен де Вержи.

Рибейрак вскинул брови:

– Без любви, по-твоему, нет жизни, ибо она в этом случае бессмысленна? Глупости! Я, к примеру, не влюблен ни в одну женщину.

– Выходит, ни одна до сих пор не забралась в твою постель?

– Зато не осталось ни одной дамской, куда не забрался бы я, исключая, впрочем, королевских дочерей и особ полувековой давности. Однако влюбиться, и притом в дочь короля, которая к тому же замужем, да еще и любит другого… здесь и вправду не тот случай. Но, если хочешь, прими мой дружеский совет: выкинь эту дурь из головы. После коронации женщины гроздьями станут вешаться тебе на шею; их сердца ты станешь складывать в короб. Но не вздумай открывать этот ящик Пандоры, дабы не обрушились на тебя людские пороки и страдания.