Карл Любезный - стр. 30
– Я не желаю прибегать к чернокнижию, Эврар, и общаться с дьяволом и духами тьмы. Твои сатанинские методы могут проложить путь к костру. Неужели в твоем арсенале не найдется другого действенного средства, которое, как ты понимаешь, не позволило бы пасть на меня ни малейшей тени подозрения?
Астролог в задумчивости потер рукой подбородок.
– Если бы я знал о пристрастиях того лица, которое мешает вашему высочеству, о его вкусах, его любимых лакомствах наконец…
Герцог вспомнил:
– У него в комнате, на столе, всегда стоит коробочка с миндалем; прежде чем съесть, человек этот замачивает орешки в воде. Понимаешь? Чашка с водой… она тоже на этом столе.
Эврар хищно улыбнулся:
– Тогда все очень просто, ваше высочество. В воде можно незаметно растворить порошок, она сохранит при этом свою прозрачность и напитает все, что в нее положат, в том числе и орехи, и вот если съесть несколько таких орехов…
– Человек умрет? – весь напрягся герцог Орлеанский. – Как скоро? Что он почувствует и сколько пройдет времени: час, день, два?
– Это зависит от прихоти того, кому этот человек мешает.
– Меня устроят несколько дней… два или три. Этого, полагаю, будет достаточно.
– Желание вашего высочества будет исполнено, – кивнул Эврар Велонн. – Не далее чем завтра я принесу вам то, что вы просите.
Через несколько дней юный принц пригласил обоих друзей к себе в кабинет полакомиться миндалем. Все трое вошли, и тут Карл, заглянув в чашку, недовольно вскричал:
– Жерье! Черт возьми, куда подевался Жерье?
В эту минуту в дверях показался комнатный лакей.
– Я слышал, ваше высочество позвали камердинера?
– Ну да! А вы кто такой? И почему я не вижу Жерье?
– Увы! Должен сообщить, что слуга вашего высочества внезапно занемог; узнав об этом, меня попросили на время заменить его.
Лакей, согласно данной ему инструкции, готов был уже назвать имя того, кто его послал, но Карл, далекий от мысли о заговоре, не догадался об этом спросить, иначе в ответ услышал бы имя своего зятя – Пьера де Бурбона.
– Почему же в таком случае вам не дали указания в отношении моих любимых орешков? – И Карл ткнул пальцем в искусно вырезанную из дерева и инкрустированную рисунком из дубовых листьев, прямоугольной формы бонбоньерку с крышкой. – Вот они, видите? – Он поднял крышку. – Каждое утро, когда я еще сплю, Жерье замачивает мне их вот в этой чашке, хотя раньше я делал это сам, с вечера. – Палец вытянулся в сторону чашки. – Почему вы не сделали этого? Я не могу отправляться на прогулку, не отведав миндаля, – так советует мне врач.
– Ваше высочество, я не получил на этот счет указаний, – пролепетал лакей, опуская голову, – но если они именно таковы, то я буду в точности их выполнять.
Едва он это произнес, дофин бросил в чашку горсть орешков и залил их водой из кувшина.
– Поздновато, конечно, – проворчал он, – ну да ничего не поделаешь, придется сегодня нарушить предписания мэтра Молена. В таком случае я полакомлюсь после прогулки. А вы, друзья мои, любите миндаль? У меня его много. Быть может, вам тоже замочить?
– Не стоит, принц, – махнул рукой Рибейрак, – у нас крепкие зубы, не правда ли, Этьен? К тому же, сосуд явно мал и никак не рассчитан на наш аппетит.
И все трое направились к дверям. Этьен, чуть задержавшись, заглянул в чашку и, повинуясь скорее чувству любопытства, нежели желая соблюсти некое правило, пересчитал лежавшие на дне орешки. Еще раз взглянув на чашку, он поспешил за принцем.