Капризные стервы - стр. 5

«Ваша тревожность наверняка помогает вам в работе, – предположила я. – Вам необходима гиперчувствительность, чтобы учуять хороший сюжет и задать нужный вопрос во время интервью. И мне кажется, у вас в характере есть некоторая одержимость, которая помогает вам быть собранной и ничего не упустить».

По ее взгляду я поняла, что угадала. «Да. – Она ошеломленно посмотрела на меня. – Да, я такая – нервная и дерганая. И всегда такая была. Зачем мне глушить таблетками свою суть?»

Действительно, зачем?

Еще никогда в истории женщины не принимали столько психотропных лекарств, стремясь к новой «норме», в которой нет ничего нормального. Она противоречит нашей биологии. Женский мозг устроен иначе, чем мужской, и наши гормоны заставляют нас быть более эмоциональными.

И это неспроста. Чуткость, интуиция, эмоциональность заложены в нас эволюцией. Давать жизнь и дарить заботу – наше природное предназначение. Наше умение распознавать потребности и чувства окружающих – залог выживания для нас, нашей семьи и общества в целом. Мы улавливаем, когда наш ребенок в беде или у мужчины рядом возникают недобрые намерения. Мы подчинимся, если так будет безопаснее, но мы способны и яростно защищать тех, о ком заботимся.

Тяжелая работа всегда была уделом женщин, и наши тела хорошо приспособлены для того, чтобы справляться с трудностями. А вот жить с оголенными нервами – испытание посерьезней. Но мало того – от нас, как от телеведущей, с которой я беседовала, постоянно требуют сдерживать свои чувства – природный источник нашей силы.

В наших капризах виновны не только гормоны. Фармацевтические компании эксплуатируют нашу впечатлительность в своей рекламе. Антидепрессанты позиционируются как лекарства для женщин, депрессию подают как «дамскую болезнь». В результате мужчины реже обращаются к врачам за помощью, а женщины получают право на ежедневную дозу, без которой им не приготовить обед и не понянчиться с ребенком. Антидепрессанты (и антипсихотические препараты для лечения депрессии) преспокойно рекламируются в женских журналах, посвященных домоводству, и в дневных ток-шоу. Главным действующим лицом рекламного ролика обычно является печальная женщина. Она стоит у окна, не в силах ни заняться своими несчастными заброшенными детьми, ни даже написать эсэмэс. (Про эсэмэс, к сожалению, не шутка. В следующем кадре мы видим, как женщина, уже принявшая нейролептик, радостно набирает сообщение.) Многие такие ролики призывают женщин попросить у врача антипсихотический препарат, если обычный шестинедельный курс антидепрессанта «не сработает».

Число американцев, сидящих на антидепрессантах, росло постепенно, но были и два исторических взлета. Первый – в 1997 году, когда фармацевтическое лобби добилось увеличения объема прямой рекламы. Второй взлет продаж случился после 11 сентября, когда маркетологи еще сильнее сфокусировались на женщинах. В сентябре 2001-го женщины, приходившие в мой кабинет, страшно тревожились за мужей, работавших на Уолл-стрит, и детей, учившихся в школах неподалеку от места трагедии. Они были взвинчены, напряжены, страдали от бессонницы. И какое совпадение – производители паксила выпустили рекламный плакат: женщина стоит среди толпы, стиснув зубы и сжимая в руках сумочку, вокруг нее – слова «проблемы со сном» и «тревога», а сверху слоган «Паксил способен помочь миллионам». Производители лекарств сочли 11 сентября хорошим маркетинговым поводом. В октябре 2001-го компания