Капибару любят все - стр. 15
– Что я слышу? Вы же, кажется, женаты? – Аркадий знал, что Ольховский женат, и даже не раз видел его жену, но правила игры предполагают сомнения и даже забывчивость.
Дальше необходимо сохранить лицо. Не запятнать жену пренебрежением, но и не отступить.
– Я об этом помню. Но весна…
– Уже почти что лето…
– Ничем Вас не проймешь, Аркадий…
– Да, – заключает тот. – Может быть, еще по соточке? Светочка…
Аркадий был женат трижды. У него три дочери. Может, он просто устал от девочек и предпочитает общество собутыльников?
– Хотите свежий анекдот? – интересуется Аркадий, и Ольховский не может честно ответить ему «нет».
Вырваться от приветливого толстяка удалось только через час, когда в кафе образовались новые посетители, все – знакомые Аркадия. Ольховский, ловя момент, торопливо откланялся и выскочил на воздух.
Он прошел два квартала, подумав, купил в подвальном магазине того самого дома, куда он шел, бутылку шампанского и набрал телефон.
– Алло-о, – томно донеслось до него из недр аппарата. Это была Рыжая, Ольховский знал ее, администратора. Она всегда так говорит «алло-о», как будто параллельно с разговором откусывает что-то сладкое. У нее с ресниц сыпется черная тушь, и лицо она обрабатывает каким-то жирным кремом. Ольховский подозревал, что, если бы не возраст, она сама не прочь бы пополнить штат своих куртизанок, так она любезничает с ним, если он приходит.
– Здрасьте. Кто из девчонок свободен? – Он говорит бодрым голосом, хотя все эти условности ему неприятны. Слово «девчонка» несет в себе какой-то здоровый задор. Эти же – кто угодно, но вот не «девчонки».
– Девочки? – переспросила та и начала перечислять. Ольховский готов был поспорить, что она загибает пальцы.
– Сейчас три девочки есть: Оля, Альбина и Мариночка… Виолочка должна прийти через полчасика… А вы когда планируете подъехать? Может, еще Диночка освободится.
– Да нет, я тут рядом…
Альбина и Мариночка Ольховскому были знакомы, он даже помнил имя Мариночки, крашенной в брюнетку, – Олеся. Глуповатая девка. Да и Альбина, чернобровая красавица восточных кровей, – отнюдь не его чашка чая. У Альбины над губой есть крошечные черные волоски, похожие на усики.
Остается неидентифицированная Оля, или, если подождать полчасика, неизвестная Виола, или красивая высокая Дина. Неприятно только было думать, что Дина может попасть к нему напрямик из чьих-то потных и, учитывая субботу, нетрезвых лап и, что хуже, прямо из-под нетрезвого, потного тела. Целовать ее соски – как пить пиво из одной бутылки с предыдущим ее клиентом, даже хуже! Хотя все они там из-под… Плюс-минус.
В общем, все надежды Ольховский возлагал на Олю: может быть, она не подведет?
– Ладно, – наконец произнес он. – Буду минут через десять.
– Ждем! – опять откусила сладкого Рыжая. Такие, как она, мягко стелют, да и спать-то мягко, он знает, но упаси Бог иметь с ней разногласия. Хотя какой Бог, ему здесь, понятно, ходу нет, конечно, упаси Дьявол… Этой Рыжей палец в рот не клади…
Плести причинно-следственную паутину между появлением сыновней принцессы в их квартире и сомнительными похождениями Ольховского сейчас было бы слишком примитивным. Если бы каждая красотка вызывала такой приступ, не хватило бы ни страстей, ни денег. Настя напомнила о еще не уснувшей потребности в таких Настях – тех Настях, которым двадцать, а не сорок… О Настях с розовой кожей и хорошими зубами, в меру остренькими к тому же. О Настях со странным выражением наивности и порока в глазах. И потому даже в том месте, куда он направлялся, был большой риск не найти того, что ему требовалось по несправедливому к женам закону природы. Порока там сколько угодно, а вот наивности…