Кандидат - стр. 25
– И что же ты молчал? Уж полдень, ничего не готово, как мы будем гостей встречать?
– Мы? Оля, ты уверена, что тебе стоит участвовать в этом скабрёзном обществе?
Он, конечно же, находился в абсолютной уверенности в своих ребятах, однако зачем ставить Олю перед необходимостью «за компанию» до полуночи суетиться вместе с ними. Захочет, так и сама сообщит о своём желании. И точно:
– Ну уж нет, мне тут и так скука смертная. Так что уж лучше ваша дурная пилотская компания, чем вообще никакой!
– Да? Думаешь?
Рэдди хохотнул, одеваясь наперегонки с Олей, и на этот раз он всё-таки сумел заметить тот летучий момент, когда её подсохший сарафан успел перекочевать в цепкие ладошки с того куста, на котором он сушился. Шустрая какая. Он любил наблюдать, как она одевается, но происходило это подчас вот так, со скоростью звука.
– Ай-ай-ай, девушка просто помирает от скуки! И даже её любимая работа не может в наше отсутствие развлечь несчастную!
Оля загладила последний шов и чуть наморщила нос.
– Да-да! Только не вздумайте чрезмерно преувеличивать значение ваших персон в моей культурной программе на эту декаду!
А Рэдди радостно кивал.
– Ни в коем случае!
Его по обыкновению идиотский смех прокатился над ни в чём не повинным лесом.
И правда, было пора отправляться.
Отчаянно маневрируя, истребитель содрогался всем корпусом, не успевая полностью гасить инерционные рывки компенсирующим полем. Пилота мотало в «коконе», едва не выбивая пальцы из цепких захватов сенсорной зоны. Следовая начинка его тела уверенно скармливала системе управления командные импульсы, но контроль всегда оставался физическим – за морем шумов в бурлящем адреналином организме понижал точность принятия решения, и эти сотые доли секунды решали всё. Потому барабанная дробь касаний сканирующих областей под каждым из пальцев досылала и досылала в интерфейс бортового тактического церебра подтверждения выбранной траектории. И лишь там, где человек со своей ограниченной даже в полётном экшне скоростью реакции был бессилен, квантоптоэлектронные схемы брали контроль на себя.
Пилот не доводил до крайностей, мучительно пробираясь на максимуме возможностей генераторов сквозь плотную сеть тщательно просчитанных наведением траекторий. Метеоритный поток был крайне нестабилен, взбаламученный сотнями рыскающих по его недрам теней, по его толще пробегали сферические волны детонаций и веерные – генераторных выбросов. В окружавшей его каше стоило принять единственное неверное решение, и баллистика могла в ответ швырнуть корабль в форсаж, превысив в тщетной попытке спасти экипаж лимиты силореакции гасителей, и стократная перегрузка тут же сделала бы из хрупких внутренностей корабля месиво. В метеоритном рое пилот воевал не с противником, пилот воевал с самим собой, собственным везением и быстротой принятия решений.
Истребитель снова содрогнулся. Случайный осколок царапнул по внешнему силовому синусу, однако даже такого шального касания при скоростях сближения в десятки километров в секунду хватило, чтобы от «атакующей цели» осталось лишь разреженное облако ионизированного перегретого газа, а цвета индикаторов перегрузки рванулись в красный спектр.
Воздух в кабине стал почти физически ощутимым столбом жидкости, стискивающим каждую клеточку его тела, а кости впились в основание ложемента, с хрустом выворачиваясь из суставных сумок. Завыл где-то в глубине сознания сигнал тревоги, сквозь каменное молчание разрываемых барабанных перепонок и стон насилуемых нервов. Сердце бухнуло раз и затихло, сдаваясь.