Канцоньере - стр. 17

Пускай хоть тут она позлится!

Однако, коли вправду мнится,

То редко, чтоб из смертных кто

Был в столь высоком положенье:

Ведь ты монарх, прости сближенье,

Но благороднее раз в сто, –

Учтя все то,

Что ты пасешь страну не смладу,

Но в старости блюдешь от смраду.

На холме, в центре, песнь, увидишь

Жреца, почтенного страной,

В заботе не о свойском благе.

Скажи: Меня предал бумаге

Заочно любящий вас бард.

Весь мой азарт

В том, что взываю к вам в усердье

С семи холмов – о милосердье.

Светом любви в ее взоре паломница

Тронула мукою сердце беспечное:

Мне эта мука навеки запомнится.

Следом ступил я на травы зеленые –

Слышу звучанье далекое встречное:

Даром в лесу тратишь время бессонное!

Сжался в комок я под буком, где глас настиг,

В мысли томительной даль озирающе,

Путь мой увидел я полным опасности, к

Дому пошел и вернулся средь дня еще.

Тот огонь, который мнил погасшим

От ветров холодных и от лет в остуде, –

Все в душе пылает свечкою на блюде.

Искры не задуты: затаились

Под золой от взгляда, только вижу внове:

Вот опять исчезли, вот явились, –

И в глазах остывших слезы наготове.

Слезы, вас поймать хочу на честном слове:

Проводник печали прочь вы будьте! –

Но молить об этом – как о чуде.

Пламени какого б не залили воды –

Те, что ныне хлещут из очей унылых? –

Бог любви не прочит нам другой погоды.

Весь в противоречьях, сердцу милых,

Примирить желанья я не в силах:

И едва любое кануло в подспуде,

Как другое тотчас объявилось в люди.

Когда от боли ум мой не ослеп

И верный счет часам им не утрачен,

То день сегодня был мне предназначен

Как срок награды высшей от судеб.

Но что там за обвал росток погреб,

Суливший плод, я думаю, удачен,

Кем это мой курятник окарачен,

И колоса зачем не емлет цеп?

Увы, не знаю! экое мошенство!

Ведь упованье славы мне всучил

Эрот – и жизнь мою лишил блаженства.

А некто, помню, в древности учил:

Не полагай достигнуть совершенства,

Покамест в Бозе ты не опочил.

Мои везенья на ногу нескоры –

Грядущее темно, порыв велик:

Бросать невмочь, а ждать я не привык –

И тотчас расползаются как воры.

Увы, скорее рак полезет в горы,

Снег закипит иль море станет вмиг,

И солнце на Востоке спрячет лик,

И Тигр с Евфратом съединят заборы, –

Чем обрету я мир иль передых

Иль Лауру Любовь переиначит:

Две бабы стакнулись для дел худых.

Мой вкус сошел с ума: не фордыбачит –

И ложка меда в бочке бед моих,

Конечно, значит только то, что значит.

Щеку, изборожденную слезой,

Скорее на, мой сударь, преклоните

И с тем взашей изменника гоните,

Что убелит виски вам сединой.

Затем свободной левою рукой

Прошедшим дням пути загородите

И от июлей – к январям идите:

Путь долог, лет запасец небольшой.

А из – вы пейте соки трав целебных,

Что гонят, прослабляя, боль души –

Горьки, но свойств исполнены волшебных.

А за меня – молитесь от души:

Да убегу вод Стикса непотребных, –

Когда мои мольбы нехороши!

Пусть тот, кто меня в эти сети завлек,

За них меня судит, –

А только желанье во мне не избудет.

Попался я в петли волос золотых

По воле Эрота,

И стрелкой холодной из глаз ледяных

Пронзил меня кто-то, –