Каменные сердца - стр. 15

– Прошу его отдать мне на доработку.

Тиштренко оторвался от листочка и посмотрел поверх очков на подчиненного.

– Предлагаешь тебя на глухарь посадить?

Сразу не послал, уже хорошо.

– Я бы не сказал, что это глухарь…

– А я бы сказал. Этот висяк лучший опер отдела отработать не смог. Думаешь, ты сможешь?

– Это не висяк, по нему было полное ОРД.

– Почему было?

– Александр Михайлович, посмотрите на него, – майор Сенцов положил дело на стол начальника.

Тишторенко опустил глаза на тонюсенькую папочку.

– Это что, оно?

– Так точно.

Начальник отложил корреспонденцию, раскрыл папку.

– По нему не осталось даже базового ОРД, которое мы в первые сутки наработали, – продолжил Сенцов.

– Вижу, что нету базовой… – пробормотал начальник. – Что за дрянь с ним случилась?

– Не могу знать, товарищ полковник. Но есть предположения.

– Продолжай.

– Предполагаю, что все материалы из дела вытащил сам Додукаев перед смертью.

– Почему так предполагаешь?

– Ни у кого больше не было доступа к делу кроме него, в архив его сдали уже таким. Перед смертью мне так же звонил Игорь Аркадьевич, наговорил какой-то ерунды, в том числе и что с делом покончено. За две недели до этого у него обнаружился какой-то прорыв, и он надолго пропал из поля зрения. Предполагаю, что он или что-то узнал, или из-за хода дела у него случился срыв. И я, и многие из отдела могут подтвердить, что при Додукаеве дело было в несколько раз толще.

Александр Михайлович спокойно выслушал подчиненного, откинулся на спинку кресла.

– Додукаева не было в отделе около недели. Кто сдавал дело в архив?

Платон сглотнул.

– Алешин.

– Почему не берешь его в расчет?

– Пару месяцев назад брал бы. Но сейчас – нет смысла.

– Имеешь ввиду, ему не до того, да? Ему не лучше?

– Как сказать, с виду стал спокойней, но кажется только хуже со временем. Злой слишком.

Тишторено кивнул, снова взял корреспонденцию.

– Сегодня утром прислали из «главки». С области уже наверх успели доложить, что Додукаева не стало. Сразу хай поднялся. Как же, показатели упадут, лучший опер области, страны, мира, блядь. Но что нагрузку раскинуть теперь придется – это да. И сейчас приходишь ты с этим делом… – полковник облокотился на стол. – Устроил ты нам веселую жизнь, Игорь Аркадьевич. Спасибо. Чтоб тебе повернуться на том свете. Если в «главке» прознают, что у нас по такому делу все просрано, то головы по всей области полетят. Вот что, майор, ты дело просишь, а сможешь его отработать, как Додукаев?

– Полагаю, что смогу.

– Полагает он, – снова задумался. – Ты работай, Сенцов, а не полагай. Вот как поступим: покидаешь свои дела по парням, после похорон Додукаева, с понедельника, у тебя будет две недели, потом ко мне на доклад. Если нароешь что-то стоящее, дам еще время. С дежурств снимаю, но если с «куста» кто потянет – будешь пахать на совместных операциях. Но если кто и тебе понадобится – можешь звать. И помни, во время отработки не особо-то болтай, что за Додукаевым подтираешь. Все понял? Свободен.

Старший опер взялся за ручку двери, но Тишторенко окликнул его:

– Платон, и приглядывай за Артемом.

Ветер гулял по городскому кладбищу, еле продувл лесопосадку – воронью ночлежку. В жидкий туман рядами тянулись проржавевшие блеклые изгороди, маячили за ними памятники. Соседствовали полусъеденные землей могилки позабытых стариков и огромные мраморные глыбы молодых людей. Сколько уже лежало тут знакомых Платона.