Каменная сладость прощения - стр. 28

– Что ты ему ответила?

– Разумеется, я простила его. Я много лет назад простила бы его, если бы он извинился.

– Разумеется. – Я задумываюсь о том, что было бы, если бы Патрик Салливан поверил в любовь Дороти. – Какая удивительная история!

– Эти камни, Ханна, здесь у нас более популярны, чем новый постоялец-мужчина, – смеется Дороти. – В нашем возрасте эти камешки дают возможность очиститься, стать в чем-то лучше, перед тем как опустится занавес в последнем акте, так сказать. Чудесный дар преподнесла нам мисс Ноулз. Несколько человек собираются поехать на встречу с Фионой в магазин «Октавия» двадцать четвертого. Мэрилин тоже поедет. Может быть, и ты присоединишься.

– Может быть, – говорю я. – Но я пока не уверена. По-моему, камня недостаточно, чтобы снять с человека вину за украденное эссе. Или за издевательства, если уж на то пошло. Похоже, люди стремятся искупить вину за свои грехи чересчур легко.

– Знаешь, я тоже об этом размышляла. Иные грехи слишком велики не то что для камешка, а даже для булыжника. В некоторых случаях мало просто попросить прощения. И тогда мы заслуживаем определенного наказания.

Я думаю о матери и чувствую, как учащается пульс.

– Согласна.

– Вот почему я пока не решаюсь отправить камень Мэри. Надо сделать что-то такое, что поможет мне по-настоящему искупить свою вину. – Голос Дороти становится тише, будто мы с ней заговорщики. – А как ты? Еще не связалась с мамой?

– Дороти, прошу тебя, ты не знаешь всей истории.

– А ты знаешь? – спрашивает она тоном строгой учительницы. – «Сомнение неприятно, но состояние уверенности абсурдно». Это слова Вольтера. Прошу тебя, не будь столь уверена в своей правоте, Ханна. Выслушай мнение другой стороны – твоей матери.

Через сорок минут «кадиллак» останавливается перед вытянутым двухэтажным кирпичным зданием. Наша студия в Новом Орлеане заняла бы одно крыло этого монстра. У входа, окруженного елями, висит табличка «WCHI». Я ступаю на мокрый тротуар и делаю глубокий вдох. Шоу начинается.

Джеймс Питерс проводит меня в конференц-зал, где за овальным столом уже собрались пятеро высших руководителей канала – трое мужчин и две женщины. Я готовлюсь к тому, что меня будут поджаривать на вертеле, но вместо этого у нас получается приятный разговор коллег. Они задают вопросы о Новом Орлеане, о моих интересах, о том, как я представляю себе программу «Доброе утро, Чикаго», кого хотела бы пригласить на свое шоу.

– Нас больше всего заинтересовала ваша идея, – говорит с дальнего конца стола Хелен Кампс. – Здесь, на Среднем Западе, Фиона Ноулз со своими Камнями прощения произвела настоящий фурор. А то, что вы знакомы и были одной из тех, кому она послала камни, делает историю еще более увлекательной. Мы с радостью снимем эту программу, если вы будете у нас работать.

У меня сводит живот.

– Отлично, – мямлю я.

– Расскажите нам о том, что произошло, когда вы получили камни, – обращается ко мне седовласый мужчина, чье имя я не запомнила.

Чувствую, как у меня горит лицо. Именно этого я и опасалась.

– Ну… я получила камни по почте и вспомнила Фиону, девочку, которая постоянно изводила меня в шестом классе.

В разговор вступает Джен Хардинг, вице-президент по маркетингу:

– Интересно, вы сразу отправили ей камень или раздумывали несколько дней?