Каменная сладость прощения - стр. 26

– Что здесь у вас происходит, черт побери?! О боже! Что с тобой, Фарр?

– Клаудия брызнула… – начинает Джейд, но я перебиваю ее:

– Мне в глаза попало средство от комаров.

– Чудненько. У тебя через десять минут эфир. – (Я чувствую его рядом, представляя себе, как он наклоняется над раковиной и таращится на меня.) – Господи Исусе! Ну и физиономия! Страшилище какое-то!

– Благодарю, Стюарт.

Я могу только догадываться, как выгляжу с красными, воспаленными глазами и мокрыми щеками, измазанными макияжем. Но надо ли было об этом говорить?

– Ладно, меняю программу, – заявляет Стюарт. – Клаудия, тебе надо включиться. Будешь вести передачу по крайней мере до того момента, пока она не станет похожа на человека.

Я поднимаю голову и слепо оглядываюсь по сторонам:

– Погодите. Нет, я…

– Конечно, – раздается голос Клаудии. – Рада помочь.

– Дайте мне пару минут, – прошу я, пытаясь поднять веки пальцами.

– Умеешь работать в команде, Клаудия, – говорит Стюарт, я слышу, как его лоферы поскрипывают где-то у двери. – Фарр, у тебя сегодня выходной. И в следующий раз не будь такой беспечной.

– Об этом не волнуйтесь, – скривившись, произносит Джейд. – И, Стюарт, не забудьте прихватить с собой эту дрянь.

Я слышу, как Клаудия, задохнувшись, пытается что-то сказать.

– Джейд! – укоряю я подругу за грубость.

В комнате повисает напряженное молчание, через секунду прерванное Джейд.

– Этот спрей от комаров, – сообщает она, передавая флакон Стюарту.

Дверь закрывается, и мы остаемся одни.

– Какая подлая стерва! – не выдерживает Джейд.

– Перестань! – Я прикладываю к глазам салфетку. – Ты же не думаешь, что она сделала это специально?

– Солнышко, тебе известно такое слово «ма-ни-пу-ли-ро-вать»?

Две недели спустя, в среду утром, я прибываю в аэропорт О’Хара. На мне темно-синий костюм и туфли на высоком каблуке, через плечо перекинута дорожная сумка. Меня встречает крепкий парень лет двадцати с табличкой «Ханна Фарр/WCHI».

Мы выходим из терминала на улицу, и меня едва не сбивает с ног порыв холодного ветра.

– Я думала, у вас уже весна, – говорю я, поднимая воротник плаща.

– Добро пожаловать в Чикаго. – Он кладет мою сумку в багажник «кадиллака». – На прошлой неделе было около шестидесяти градусов, а этой ночью – шестнадцать[2].

Мы едем по шоссе I-90 в главный офис WCHI на Логан-сквер. Я засовываю ладони между колен, надеясь согреть их, а заодно и успокоиться перед предстоящим собеседованием. Зачем только мне взбрело в голову придумать эту историю с прощением?

С заднего сиденья я смотрю в окно на затянутое тучами небо, с которого на блестящий асфальт сыплется мокрый снег. Мы проезжаем пригород с его кирпичными домами и отдельно стоящими гаражами. Неожиданно я вспоминаю Джека.

Как глупо! Джек живет в центре города, а не на окраине. Находясь сейчас в Чикаго, я невольно задумываюсь о том, какой могла бы быть наша жизнь, если бы он не предал меня. Возможно, я осталась бы с ним, поддавшись его мольбам, и мы жили бы в одном из этих уютных домиков. Была бы я сейчас счастливее, если бы не придала значения его интрижке с той девицей? Нет. Отношения, построенные на недоверии, долго не продержатся.

Пытаясь отвлечься, я достаю телефон и набираю номер единственного человека, который может по мне скучать.

– Привет, Дороти, это я.