Камень. Книга пятая - стр. 34
– Алексей Александрович, – кивнул Орлов, – я как ректор университета принимаю ваши извинения. И очень надеюсь, что подобного больше не повторится.
Он протянул мне руку, которую я пожал. После этого ректор обменялся рукопожатием с отцом.
– Виталий Федорович, не могли бы вы нас оставить… – попросил тот.
– Конечно-конечно… – Орлов вышел из кабинета и плотно закрыл за собой дверь.
Отец обозначил улыбку и сказал:
– Вот примерно такими словами перед студентами и извинишься.
– Примерно так я и собирался, – кивнул я. – А что мне остается делать? Какая же стыдоба будет, папа, стоять перед толпой студентов с преподавателями и извиняться за то, в чем виноват только косвенно!
– Не заводись, Алексей. – Он посерьезнел. – Поверь, тебе в жизни ещё не раз придётся подобное проделывать. Вспомни того же князя Юсупова, которому пришлось наступить на собственную гордость и извиняться перед семнадцатилетнем пацаном за действия своей дурной внучки.
– Странная какая-то аналогия, не находишь, папа? – поморщился я. – Но смысл я все же уловил. Ладно, ругаться не будем, а ты не переживай – постараюсь выступить перед студентами со всем благородством, присущим роду Романовых.
– Именно это я и хотел услышать от тебя, Алексей, – кивнул он. – А чтобы хоть как-то успокоить твою совесть, обещаю, что все особенно сильно пострадавшие получат компенсацию. И после твоих извинений я это перед ними подтвержу. Хотя там серьезных случаев не было вообще, так, сознание потеряли… Легче тебе стало?
– Гораздо, папа.
Для извинений Орлов выбрал самую большую римскую аудиторию университета, которая вмещала в себя не меньше трехсот человек. И была она забита до отказа, а гудела как потревоженный улей. Если прикинуть объективно, я при всём желании не мог в столовой напугать столько человек. Видимо, на редкое зрелище принесения извинений императорским родом пришло посмотреть много лишнего народа, перед которым извиняться было не за что. Но, как говорится, ничего страшного, в этот раз можно и усмирить свою гордость.
При нашем появлении, как и в случае с секретарём в приемной Орлова, студенты с преподавателями не стали соблюдать неписаные правила университета – они не только встали, но и поклонились нам с отцом. Когда же студенты распрямились, Орлов жестами показал им сесть обратно на место. Я вздохнул, натянул на лицо соответствующую моменту маску озабоченности и направился на кафедру, по дороге всматриваясь в окружающих. Злости никакой я не заметил, как и ехидных улыбок – на лицах студентов всё-таки преобладала заинтересованность с налётом подобострастия, да и чувствовал я только напряжение и интерес.
– Доброе утро! Уважаемые студенты, преподаватели и работники столовой! Я, Алексей Александрович Романов, от себя лично и от всего рода Романовых приношу свои искренние извинения за произошедшее досадное недоразумение. Уверяю вас, никакого злого умысла не имел, а действовал подобным образом лишь в расстроенных чувствах. Обещаю, что больше подобное не случится. – Я кивнул и покинул кафедру.
Мое место занял отец, повторил мои отдельные слова и добавил, что род Романовых всенепременно компенсирует все неудобства как пострадавшим, так и университету.
Отца сменил Орлов:
– Лично от себя, от преподавательского состава, сотрудников столовой и студентов университета я принимаю извинения студента Романова и рода Романовых в целом. – Он сошел с кафедры и поклонился нам с отцом.