Камень. Книга пятая - стр. 12
А Наталья добавила:
– Алексей, мы молчали и никому ничего не говорили. Может, кто из малого света проболтался на своих факультетах, а уж потом по универу и дальше пошло… Не каждый день у нас военные конфликты происходят…
– Понятно, – вздохнул я.
Честно говоря, я рассчитывал на то, что последнюю запись со мной никак не свяжут и особого ажиотажа вокруг моей скромной персоны не случиться, но, если студенты узнали о моей поездке на границу, сложить два плюс два им особого труда не составит. Я даже нисколько не удивлюсь, что «утекло» не из света, а просто подсуетился мой папаша, запуская в студенческой среде соответствующие слухи, которые работали на «формирование моего общественного имиджа положительного героя». А положительные герои в качестве примера для подражания подданным империи весьма необходимы, особенно в молодом возрасте, когда бурлят гормоны и хочется прогнуть мир под себя, по себе знаю… Надо будет потом с Пафнутьевым на эту тему переговорить – если действовал папаша, то точно руками Тайной канцелярии.
Видя мое нежелание продолжать разговор на эту тему, друзья замолчали, и мы какое-то время просто шли по аллее, ведущей к учебному корпусу, пока Анна как бы между делом не поинтересовалась:
– Алексей, ты, я надеюсь, сегодня в кафе с нами пойдёшь? А то мы с твоего приезда так нормально и не поболтали…
– Обязательно, Анечка, – улыбнулся я. – Только вам меня придётся в кафе подождать, мне ещё надо дойти до преподавателей и узнать про свою задолженность за эти пропущенные две недели.
– Мы дождёмся, – кивнула она и посмотрела на подружек. – Да ведь, девочки?
– Дождёмся, – в свою очередь кивнули те.
– Я за ними прослежу, Алексей, – хмыкнул Долгорукий. – Без тебя никуда не уйдём.
– Конечно не уйдём, – заявила Инга. – Мы ведь действительно с Алексеем за эти дни так нормально поговорить и не сумели. Все вокруг какие-то посторонние личности крутились, да и сам Алексей нас своим вниманием особо не баловал. – Юсупова сделала недовольный вид.
– Обязательно исправлю это досадное недоразумение, Инга. После занятий я только ваш, – пообещал я.
– Ага… – хмыкнул она. – Небось, опять убежишь, сославшись на неотложные дела, а наша Анька расстроится…
Юсупова с Долгорукой покосились на зардевшуюся Шереметьеву, а вот Андрей нахмурился и вздохнул:
– Инга, ты переходишь границы приличий. Как же эти ваши давнишние договорённости не ссориться из-за мальчиков?
– Никаких границ я не переходила… – буркнул Юсупова. – Анька, прости…
– Ничего страшно, Инга, – делано равнодушно отмахнулась Шереметьева. – Забыли.
А у меня, как на ужине с Печорскими, возникло огромное желание просто сбежать от этого разговора. Останавливало одно – ни с кем из девушек я в отношениях не состоял и не состою, никаких обещаний не давал и давать не собираюсь. Единственное, что меня напрягало, так это тот преподнесенный Шереметьевой подарок, который она явно восприняла, как повод или намек на что-то большее, а я же чисто по-человечески не мог ей сказать, что дед с отцом меня просто вынудили это сделать.
– Увидимся в кафе, – в очередной раз выручил меня Долгорукий. – Да, Алексей?
– Да, Андрей, – натянуто улыбнулся я.
А впереди показалось крыльцо учебного корпуса, к которому с разных аллей тянулись живые ручейки студентов.