Калифорнийский квартет (сборник) - стр. 81

Наконец Сассекс добрался до меня. Я стоял по стойке «смирно», но умудрился мельком оглядеть его. Слюна подсохла. Возможно, когда полковник хорошенько опорожнял свой мочевой пузырь, она не выделялась так интенсивно. Сассекс приколол мне медаль, затем пожал руку.

– Поздравляю, – сказал полковник и вдруг улыбнулся. Да, усмехнулся и пошел дальше.

Ах ты, старый хрыч! Я даже зауважал его…

Я шел домой, медаль лежала у меня в кармане. Я размышлял. А собственно, кто он, этот полковник Сассекс? Один из нас, простой человек, которому тоже хотелось есть, спать и срать. Всем приходится как-то приспосабливаться, искать определенную форму, чтобы существовать. Будь то обличье доктора, адвоката или солдата – большой роли не играет, что именно это будет. Просто, выбрав определенную форму, приходится идти в этом обличье до конца. Сассекс свой выбор сделал. Таковы правила: или вы умудряетесь вписаться в общую схему, или подохнете на улице.

На подходе к первому бульвару мне попался маленький запущенный магазинчик. Я остановился перед его витриной. За стеклом было выставлено много разных предметов, и на каждом висел пыльный ценник: несколько подсвечников, электрический тостер, настольная лампа. Стекло витрины было грязным как внутри, так и снаружи. Сквозь слой пыли и грязи я видел двух игрушечных псов, которые весело улыбались, и миниатюрное пианино. Весь товар выглядел весьма непривлекательно. В магазине не было ни одного посетителя, я не видел никого, кроме продавцов. Много раз я проходил мимо этого места, но никогда не обращал на него внимания.

Чем дольше я всматривался в этот странный мир, тем больше он мне нравился. На его территории не происходило ничего. Это было место покоя и сна – владения смерти. Я был бы счастлив служить клерком в этом магазинчике, но только до тех пор, пока не явился бы первый посетитель.

Я отвернулся и пошел дальше своей дорогой. Достигнув бульвара, ступил на проезжую часть – под моими ногами оказалась решетка канализационного люка. Она смахивала на огромный черный рот, ведущий в самое чрево земли. Я достал из кармана медаль и бросил ее в смердящую пасть. Моя награда исчезла в темноте.

Я вернулся на тротуар и прямиком направился домой. Родители были заняты уборкой. Была суббота, и, значит, мне надлежало подстригать газон и поливать цветы.

Я переоделся в рабочую одежду и вышел во двор. Отец наблюдал за мной из-под своих черных и суровых бровей. Я открыл двери гаража и осторожно выкатил газонокосилку задним ходом. Лопасти машины не вращались, но были отточены и ждали своего часа.

– Тебе нужно брать пример с Эйба Мортенсона, – говорила мне мать. – Он круглый отличник. Ну почему ты не можешь получить ни одной отличной отметки?

– Генри умер, приклеив свою задницу к стулу, – подпевал отец. – Иногда мне даже не верится, что это мой сын.

– Ты не хочешь быть счастливым, Генри? – приставала мать. – Ты никогда не улыбаешься. Улыбайся, живи радостно!

– Прекрати себя жалеть, – подхватывал отец. – Будь мужчиной!

– Улыбайся, Генри!

– Кем ты собираешься стать? Как будешь добиваться этого? Тебя ничего не увлекает, ты ни к чему не стремишься!

– Почему бы тебе не сходить к Эйбу? Поговорить с ним, поучиться у него, – твердила мать.

Я постучался в дверь Мортенсонов. Открыла мать Эйба.