Как выжить королеве - стр. 28
Когда Демьен, убедившийся в том, что мы с Северином хорошо устроились, ушёл, ничего не происходило.
Казалось, не было смерти Вигмара, так разозлившей Александра.
Но чем дольше он бездействовал, тем страшнее мне становилось.
Я чувствовала, что перешла черту, и моя новая личность не могла выдержать гнев короля Александра.
Что он готовил для меня?
Этот вопрос не давал покоя, и когда за мной и Северином пришли гвардейцы, я ощутила какое-то извращённое облегчение от осознания, что скоро всё узнаю.
Конвой повёл меня со спящим Северином на руках через тихий ночной дворец. Редко где горели свечи, большую часть пути мы пробирались через темноту. Я безумно сожалела о смерти Вигмара. Выражение лица Александра в момент осознания случившегося снова и снова вставало перед моими глазами в этой подавляющей темноте, в этом подчиняющемся ему дворце, где из-за любого поворота меня мог ударить убийца.
Но убийца не появился.
Забрав два оставшихся у меня кинжала, гвардейцы открыли дверь в ярко освещённую комнату, и по нервам ударил скрип напильника по металлу.
Следом пришли запахи: реагентов, масла, окалины… Мастерская поражала: размеры, светильники с зеркальными усилителями, инструменты всех мастей от самых маленьких до станков – всё было наилучшим.
Гвардейцы закрыли за мной дверь.
Сидящий за столом Александр в простой одежде терялся во всём этом великолепии инструментов и столешниц. Он всё ещё был бледен, и правая его рука лежала на перевязи.
За открытой дверью позади него просматривалась кузница. Я не поняла, зачем так распахивать её, пропуская резкие запахи в основную мастерскую, но, увидев человеческую тень на полу, перестала задаваться этим вопросом.
В кузнице кто-то находился.
Скр-скр-скр – Александр обрабатывал напильником зажатый в тисках трёхгранный наконечник стрелы. Он обтачивал зазубрины на лопастях.
Прижимая Северина к груди, я подошла ближе и склонилась в реверансе.
Александр не смотрел на меня и не разрешал выпрямиться. Стоять так было тяжело, но я готова была замереть в этой неудобной позе хоть до утра, лишь бы смягчить его ярость.
Тень в кузнице дрогнула.
Противно скрипел металл. Северин зашевелился, и я стала осторожно его покачивать.
– Ты очень решительно защищала этого ребёнка, – голос Александра был невыразительно хриплым.
У меня поползли мурашки, и я ниже склонила голову:
– Это мой долг, ваше величество.
– Да, можно сказать, что и долг. – Он перестал затачивать наконечник стрелы, и тишина в мастерской стала подавляющей. – Но что твой первоочередной долг?
Сглотнув, я послушно ответила:
– Служить моему государю.
– Верно. И если что-то будет угрожать мне, что ты должна сделать?
– Всё возможное, чтобы защитить вас, – в моём голосе появилась болезненная хрипотца.
Сердцебиение ускорилось. Пальцы непроизвольно сжимались, стискивали пелёнку. Сквозь ткань я чувствовала нежное тепло Северина.
– Я очень… благодарен за… верную службу, – в интонациях Александра звучала горькая насмешка. – Когда родителей нет, за детьми присматривает опекун. Иногда быть опекуном так выгодно, что это ввергает людей в соблазн.
Я насторожённо посмотрела на Александра. Он раскрутил тиски и вытащил наконечник. Разглядывал зазубрины на лопастях:
– Но это ввергает в соблазн и тех, кого всё устраивает. И в итоге начинается хаос.