Как спасти драконов - стр. 4
– застонал Одинклык. – Как бы плохо ни казалось, всегда может стать хуже! Мальчику память отшибло!
Боюсь, тут Одинклык угадал. Когда корабль пошел ко дну, Иккинга треснуло по голове мачтой и действительно отшибло память.
– Извини. – Иккинг с несчастными видом поежился. – Я не помню ни кто я, ни как я тут очутился – вообще ничего.
Он напряг память, но царившие вокруг удушливый дым и туман словно заползли через уши ему в больную голову, перевернули там все вверх тормашками и перемешали.
Он понимал только, что ему холодно и больно, что произошло нечто ужасное, а он как раз был занят чем-то очень важным.
– Это катастрофа! Не говоря уже, что очень долгая история, – отозвался, тревожно переминаясь с лапки на лапку, Одинклык. – Я просто выразить не могу, как нас поджимает время. Я – Одинклык, ты – Иккинг Кровожадный Карасик Третий, и ты великий-превеликий Герой!
– Я? – удивился Иккинг, оглядывая свое тощее тело в лохмотьях. – Что-то непохоже!
– Поверь мне. Да, непохоже, но это так. Признаю, ты не типичный викингский герой, но ты очень умен и умеешь говорить по-драконьи, а тех, кто это может, во всем мире по пальцам перечесть. Просто поразительно: ты не помнишь, кто ты есть, а вот драконий язык не забыл…
– Ну да! – снова удивился Иккинг, естественно, по-драконьи.
– А теперь сосредоточься как следует, – досадливо продолжал Одинклык, изо всех сил стараясь не впасть в панику, – потому что положение у нас несколько отчаянное. Глянь вон туда! – И донельзя возбужденный Одинклык указал трясущимся крылышком на северо-восток.
Один глаз у Иккинга вообще не видел, ибо слишком распух и не открывался, но мальчик слегка наклонил голову влево и ме-е-едленно и мучительно приподнял набрякшее веко правого глаза – крохотной щелочки как раз хватило.
– Что-то я там ничего не вижу, – заметил он.
И правда, туман был такой густой, что ничего не было видно.
– Ладно, придется тебе поверить мне на слово, – пропищал Одинклык. – ВОН ТАМ, на острове Душегубов, дракон Ярогнев собрал множество таких здоровенных и свирепых драконов, каких мир еще не видел. Он собрал их, этих диких и необузданных тварей, с одной-единственной целью… А цель Ярогнева… истребить всех людей.
Повисло тягостное молчание.
Иккинг с трудом сглотнул и закашлялся. Вокруг клубился дым, забираясь в нос, холодное море, казалось, просачивалось до самых костей. Мальчишку била дрожь, и он прямо слышал, как стучит сердце: бух… бух… бух…
– Светопреставление… – прошептал Иккинг. Единственное смутное воспоминание всплыло на поверхность, словно плавник акулогада, и скрылось так же внезапно, как и возникло. Медленно наползал ужас. – Светопреставление… последняя битва между драконами и людьми.
– Ты точно знаешь? – спросил он, неуверенно вглядываясь в туман.
– Абсолютно, – с тревогой отозвался Одинклык. – И ты, Иккинг Кровожадный Карасик Третий, Герой, последняя и единственная надежда и людей, и драконов.
– Я? – поперхнулся Иккинг. – Я?!
Он недоверчиво хохотнул, сразу закашлявшись, и оглядел себя. Зрелище было то еще: ноги – как плети водорослей, руки – как цыплячьи крылышки, а левое предплечье явно от чего-то пострадало, потому что распухло вдвое против обычного. И к тому же приобрело лиловый оттенок, так же как и вся левая половина тела.
– Герои бьются на мечах, швыряют топоры и копья и еще всякое. А я что могу против драконьей армии?