Как прорастают зерна - стр. 27
Резкий протяжный звук заставил Бориса вздрогнуть. Он с запозданием понял, что это звонит оставленный в кабинете телефон.
«Что-то ты нервный стал, Борис Борисович», – пенял себе Борис, идя на звук телефонной трели.
На экране отображалось имя входящего абонента – «Папа». Колебался Борис недолго. Еще неизвестно, что Липа сообщит родителям. Лучше уж Борис. Он это умеет. Строго и по существу. Бывший тесть этого заслуживает. Он Борису всегда нравился, в отличие от тещи – ее Борис не понимал и просто мирился с ее существованием, демонстрируя формальное почтение матери жены. А вот Аскольд Иванович, несмотря на имя – мировой мужик. Все в наличии – и голова на плечах есть, и руки из нужного места растут, и адекватность в наличии. И про метро много интересного рассказывал.
Борис взял в руки смартфон и двинул пальцем по экрану.
– Липа, ты же обещала приехать посоветоваться про Тасю – и ни слуху, ни духу, – раздался в трубке энергичный голос с лёгкими ворчливыми интонациями. Точно так же разговаривала с Борисом его мать. – Все никак с работой не расквитаешься?
– Здравствуйте, Аскольд Иванович, – осторожно произнес Борис.
– Борис? – так же осторожно после паузы отозвались из трубки. Ну надо же. Сразу голос узнал. Это почему-то оказалось приятным открытием.
– Я, – подтвердил Борис.
– А вы разве… снова… с Липой… – осторожность в голосе тестя сменилась растерянностью.
Интересная постановка вопроса. Но не об этом сейчас речь. Борис прокашлялся и начал говорить – спокойно, уверенно – как всегда разговаривал с родственниками своих пациентов.
– Аскольд Иванович, Липа сейчас в больнице. Ее два дня назад прооперировали. Состояние стабильное, она уже переведена из реанимации в обычную палату, угрозы жизни нет. Я заехал к ней домой за телефоном и вещами, а тут как раз ваш звонок.
– Что с ней случилось? Что за операция? – быстро спросил тесть. Борис не мог не восхититься его выдержкой. Аскольд Иванович очень любил свою единственную дочь. И у него наверняка от таких известий все внутри перевернулось. Но – никаких истерик. Браво.
– Липа оказалась вовлечена в разборки между соседями. И сосед избил двух женщин – свою жену и Липу, – Борис почувствовал, что даже этих нескольких коротких слов хватило, чтобы его начало накрывать горячей яростью. Он медленно выдохнул. Не сейчас.
– Тася? – требовательно уточнил Киваев.
– Да.
– Вот же… – дальше последовало очень темпераментное и совершенно нелитературное. Хорошо, что Оля не слышит, как ее папа выражается. Ее насквозь филологический организм этого бы не выдержал. Хотя кажется, это Липа ему рассказывала – а кто же, собственно, еще мог такое Борису рассказать? – что нобелевский лауреат и великий русский писатель Иван Алексеевич Бунин был виртуозным матерщинником. Ну а раз Бунину можно… Между тем, Аскольд Иванович, выматерившись, вернулся в конструктивное русло диалога: – Когда я могу видеть свою дочь?
– Да хоть завтра, – ответил Борис. – Я вам с Олиного телефона пришлю номер палаты и часы посещений, а так же рекомендации по питанию – чего нельзя. А пока, к сожалению, многое нельзя. Ну и завтра утром я ей передам телефон, можете ей самой позвонить.
– Спасибо, Борис. Скажите… – Аскольд Иванович на мгновение замялся. – А Липу вы… оперировали?
– Я.
– Тогда огромное спасибо.