Как приручить дракона – 5 - стр. 25
– Я ничего не ломал, пане! – в ужасе вскричал он.
Я тяжко вздохнул и снова взялся за Уолта не нашего Уитмена:
Тараска вскочил, ляпнул на кровать стопку одежды и, чуть не плача, сказал:
– Не сносить мне головы, па… Герман Серапионович, но лучше уж на плаху, чем такие ужасы слухать! Поведу вас в прачечную… Но вы за меня словечко замолвите?
– Замолвлю. Скажу, что подверг тебя пыткам! – пообещал я.
– Жестоким пыткам! – закивал Тарас Николаевич.
Он вел меня сначала по коридору, потом – по винтовой лестнице, и, прыгая со ступеньки на ступеньку, все повторял:
– «Пресвятая индустрия!» Это ж надо такое придумать – «пресвятая индустрия!» Богохульство-то каковое!
Я шел в халате и в тапочках и особенно не смущался. А чего мне смущаться? Вот в желтых сапогах мне, полешуку, было бы очень стыдно. Я бы лучше с голым афедроном прошелся, чем сапоги эти надел. А в халате – комфортно, даже тепло… Мы спустились куда-то в район пятого круга ада, глубоко под землю.
– Тут – темница, там – прачечная и складские помещения, – пояснил коридорный. – Нам – налево. В темницу пока рано, да и не очень хотелось бы.
Вдруг я услышал из-за железной двери знакомы хриплый баритон. Там явно орудовал Бабай Сархан!
– Лурц, гребаный ты папуас, ты сведешь меня в могилу! – слышался его громовой рев. – Ладно эти дефективные, но тебе-то за каким хреном сраные зимние яблочки понадобились, а? Что, кисленького захотелось? Ты у меня компот с синильной кислотой до конца жизни пить будешь! Я тебе набью на левой груди татау с оскоминой, а на правой груди – татау левой груди! Как выглядит оскомина? Попи…говори у меня еще, малолетний бубхош багронк! Давай, вылезай оттуда и аборигенов этих мелких вытаскивай… Дожили, ять, целую команду черных уруков поймали какие-то шляхтюки! А й-о-о-оп вашу… И высекли вас? Стыдоба! Я отдам вас Перепелке в вечное рабство, он вас сначала шомполами запорет, а потом научит яблочки воровать, мои ж вы обосранцы! Позорище всего ордынского народа!
Постепенно причины появления Бабая на приеме у Вишневецких проявлялись во всей своей красе… Похоже, отлавливая лярву в парке, он выплачивал долг за косяк своих подчиненных!
– Нам налево, – опасливо косясь на дверь, повторил Тарас Николаевич.
– Ну, ладно. Налево – значит налево, – не стал спорить я.
– Людка-а-а–! – заорал коридорный, едва шагнув внутрь прачечной. – Тута па… Э-э-э… Постоялец из седьмого! Хочет себе костюм взад завернуть.
– СЕБЕ В ЗАД ЗАВЕРНИ! – рыкнул Пепел.
Я подавился усмешкой, сунул руки в карманы халата и стал ждать.
– Это чегой-то ясновельможному пану кунтуш не понравился? – раздался женский голос из глубин прачечной.
– Чш-ш-ш-ш, дура, он щас опять свою чертовщину читать начнет, Григорию Сатьяграховичу не ндраицца, когда его паном кличут!
Моей реакцией на такой пассаж стал типичный жест рука-лицо: с запоминанием имен и отчеств у бедового коридорного явно имелись проблемы! Но, поскольку и костюм, и рубашка предстали предо мной в самом приличном виде, то дальнейшее курощение Тараса Николаевича я решил прекратить. Скинул халат, быстро оделся, стоя босиком на каменных плитах пола, грозно глянул на своего провожатого – и тот мигом принес начищенные ботинки с новыми шнурками.