Как построить госпиталь, личную жизнь и дракона - стр. 15
Ни с чем из вышеописанного Алита расставаться не желала, справедливо полагая, что тарелка еды не стоит золотого кольца (и уж точно не стоит серёжки с бриллиантом в три карата), но так же справедливо она полагала, что справедливости, скорее всего, нет ни в одном из миров, и если ей нужно будет выбирать между тем, чтобы помереть от голода, или заплатить за кусок хлеба эквивалент полутысячи долларов (именно столько стоило её кольцо), то она предпочтёт расстаться с кольцом.
Алита решительно шагнула в двери разрекламированного ей ведьмой ресторана, и на неё сразу обрушился пронзительный женский вопль:
– Врача! Помогите! Мой зайчик умирает! Врача! Всё, что угодно, за врача!
—----------------------------------------------
* Непереводимая игра слов Fatso (англ.) – толстяк, жиряк. Peut-etre (фр.) – может быть. Одновременно созвучно с английским potato – картошка. Дальше варианты на звук: “толстяк может быть”, “может быть, толстяк”, или “жирная картошка” – выбирайте :-)
8. Глава 6. Личный повар с доставкой на дом
Доктор Ульцер за свою жизнь слыхала угрозы и похуже. Начиная от «что вы себе позволяете, почему врачи скорой входят в дом без бахил?! Ну и что, что у него сердечный приступ?! Я буду жаловаться главврачу!» и заканчивая «ты это, ходи теперь и оглядывайся, стерва». Собственно, она и в этот дивный новый мир не просто так попала, а стараниями одного из грозящих. В общем, не впечатлилась доктор Ульцер словами мохнатой пернатой твари. Надо же, маленькое, взъерошенное, не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка, а туда же – угрожать.
– И какими же будут последствия? – не без скепсиса поинтересовалась она, отбрасывая рыжие пряди на спину.
– Жуткими. Страшными! – ощерился меховой шарик, изо всех сил стараясь казаться грозным.
– Для меня самым жутким и страшным будет, если ты уберешься из моего дома, – хмыкнула Алита, решив сыграть со зверушкой в терновый куст. А что? Вдруг сработает? Проверить-то в любом случае не помешает. – Особенно, если ещё и вот этого заберёшь, – и она самым невежливым образом ткнула большим пальцем за спину, в сторону Дервина Фицхерберта. – Даже не знаю, как я подобный стресс переживу! Правда-правда!
Господин Фицхерберт за годы просиживания в кабинете всех своих ягодичных мышц, и больших, и средних, и даже малых (до последнего волоконца), успел отвыкнуть от того, что в него столь бесцеремонно тычут пальцами, и вообще ведут себя так, словно он скорее предмет обстановки, чем человек, в чьих холёных сильных руках находится весь город. Он пока не мог определиться, раздражало его подобное поведение или умиляло.
– Может, чаю? – решил он, что пора брать ситуацию в свои руки. – А заодно и о завтраке для вашего очаровательного… гостя подумаем.
– Вы так думаете? – начал прихорашиваться чудо-юдо зверь. – Знаете, приятно иногда встретить человека, разбирающегося в прекрасном. А меня ведь давеча, представляете, пытались зарезать в темном переулке.
– Бессердечный поступок персон, не знающих, что такое честь! – с подобающим ситуации пониманием кивнул Дервин. Если хочешь, чтобы к тебе прониклись симпатией, нужно эту самую симпатию завоевать.
По долгу службы доктор Ульцер привыкла сохранять спокойствие в самых беспокойных ситуациях, однако этим утром её рыжие брови изумленно так и норовили уползти вверх все выше и выше, так что возникала опасность, что рано или поздно они покинут предназначенную им площадку и отправятся в свободное плавание. В странствие, то бишь. В конце концов, бывали уже прецеденты, там, правда, нос сбежал*, но тем не менее.