Как Мэй ходила в гости - стр. 17
Потом он сказал:
– Мне так нравилась ваша матушка. – И в голове моей сразу стало пусто. Сказать «спасибо» было бы неуместно, но что я должна была ответить? Я уткнулась взглядом в пол.
– Я помню, как она учила вас водить. Брала у нас фургончик «Фольксваген», потому что хотела, чтобы вы научились пользоваться ручником. Я ею восхищался.
Я помнила этот микрофургончик, но не помнила, чтобы он принадлежал Гоулдам. Они тогда ездили на синем «Мини Купере», и я точно восхищалась его маленькими габаритами.
– Вы хотите уехать отсюда? – спросила я.
– Конечно. – Он внимательно посмотрел на меня. – Как вы вообще? Собираетесь ли с отцом покидать это место?
На языке вертелось ответное «мы – лучше не бывает», и я с трудом сдержалась, чтобы не выпалить эти слова. Ситуацию спас кто-то из гостей, желающий сказать тост, и все столпились в гостиной.
– Простите, – сказал Гоулд, – меня зовут.
Подарок был от всей улицы (это первое, что было сказано), и все мы наблюдали, как Берт с Филипом вместе разворачивают его. Подарок вручили Берт, но она настояла, чтобы они вместе его распаковали. Филип снял бант, начал разрывать упаковку, передавая обрывки жене. Наконец, они склонились над серебряным блюдом и молча прочитали надпись. Потом они посмотрели друг на друга, в глазах у каждого стояли слезы. И Берт прочитала надпись вслух, голос ее срывался от волнения:
– «Скажи мне, кто твои друзья, и я расскажу тебе про твое будущее».
Все радостно зааплодировали. Вокруг крылатого выражения без указания автора, словно созвездие, были выгравированы фамилии всех соседей – некоторые из них знали Гоулдов по много лет.
Там была и фамилия Эттавей – я проверила перед уходом.
Тем вечером я бродила по комнатам нашего дома. В отличие от Гоулдов, тут ничего не было напоказ, и никаких крылатых выражений для всеобщего обозрения. Моему отцу восемьдесят, и он никогда не носил футболок с надписями. То же самое можно сказать и о маме. У нас было принято помнить стихи наизусть, а книги – выискивать и читать.
У нас есть полное собрание Оксфордского словаря английского языка, все двадцать томов. Отец подарил его маме, когда я родилась – как напоминание, что хотя ее жизнь сильно поменялась, язык остается неизменным. Эти тома занимают две нижних полки книжного стеллажа в гостиной. Я вытащила том VI, Follow – Haswed и нашла слово друг. Пускай на кухне Гоулдов полно прекрасных фраз, но для меня они – гибриды, как перекрестное опыление для достижения максимальной сладости. Мне же хотелось узнать самое раннее употребление слова друг в английском языке.
И вот пожалуйста – цитата из «Беовульфа»: «Heorot innan waes freondum afylled». (В Хеороте царила одна лишь дружба.) Я дипломированный филолог, и в колледже мы, конечно, проходили эту поэму, но я плохо ее помню. Я знала, что она имеется в отцовской библиотеке, и отправилась поискать ее в кабинете, выбрав перевод Шеймаса Хини[27] – потому что он самый последний и мне нравится обложка. Внизу отец что-то уронил на своей кухоньке, а потом в доме снова воцарилась тишина. Я открыла книгу и начала читать.
Вот что важно тут для моей собственной истории: в блистательном чертоге славного короля Хродгара под названием Хеорот пировали дружинные воины. Чудовище Грендель, происходящее от Каина, живет неподалеку на болоте вместе со своей матерью, и его раздражают звуки радостного пира. Каждый вечер Грендель приходит к окнам Хеорота, чтобы посмотреть, как славные мужи наслаждаются вином, песнями и дружбой. Наконец, звуки пиршества приводят его в ярость неописуемую: Грендель врывается в чертог и убивает почти всех воинов. И каждый вечер этот ужас повторяется, пока, наконец, люди не перестают приходить в Хеорот. И тогда появляется Беовульф и предлагает помощь Хротгару, дабы спасти трапезную. Вместе со своими воинами он устраивает пир, а затем все притворяются спящими. Когда появляется Грендель, Беовульф хватает его за лапу, словно для рукопожатия, и после долгого боя отрывает ручищу чудовища по самое плечо. Грендель бежит в топи и там умирает. На следующий вечер мать Гренделя приходит в Хеорот, ища отмщения, но Беовульф в итоге сокрушает и ее, злосчастную. В литературе встречается и много других таких же мстительных страшилищ.