Как целует хулиган - стр. 23
— Побудь ещё?
Она нервно зажала ладони между коленками.
— Я и так уже весь день у тебя, хотя обещала дома уборку сделать. И ещё с Тёмушкой погулять надо.
— Собака что ли?
Она бросила на него раздражённый взгляд.
— Не твоё дело! — резко встала и пошла в коридор, Данила за ней.
— Я что-то не то сказал? Марин? Ну извини... Побудь ещё хоть немного? — С отчаянием смотрел, как она обувается. — Ну пожалуйста!
Она сидела на диване и смотрела кино по чёрно-белому «Горизонту» с подсевшим кинескопом, а Данила, положив голову ей на колени тайком балдел, от того, как она, забываясь, невесомо перебирает его волосы. Но в начале девятого лафа всё равно закончилась.
— Всё, мне пора, — поднялась Маринка.
— Ты придёшь завтра?
— Не знаю.
— Тогда оставь свой адрес?
— Обойдёшься.
Схватил её за руку.
— Марин...
Так много хотелось сказать, но он не знал, как это выразить словами. Он же не дебил какой-нибудь, чтобы на второй день знакомства задвигать про любовь. И вообще, какая, на фиг, любовь? Поэтому просто держал её за руку и молчал. Тоже как дебил, в принципе, но хотя бы без розовых соплей.
А когда она уже выходила из квартиры, решительно удержал дверь.
— Короче, помнишь сказку «Аленький цветочек»? Там чудище сказало девчонке, что если она не придёт к нему завтра в двенадцать, то оно сдохнет. Помнишь?
— Ну?
— Вот тебе и ну. Она не пришла, и он сдох. Поняла?
Маринка фыркнула:
— Из всей этой сказки, только одно про тебя — ты сейчас реально похож на чудище! — и, рассмеявшись, скользнула в подъезд.
Звонок в дверь раздался так скоро после её ухода, что Данила даже не усомнился — вернулась, вредина! Но на пороге стояли незнакомые братки сурового вида. Гораздо более сурового, чем гопники Шпика.
— Поехали, Хулиган. Рамза вызывает...
Ночной клуб «Воск», к которому его привезли, располагался в подвале старинного, ещё дореволюционного здания. Мощные стены, арочные проёмы с фигурной кирпичной кладкой, прохлада и капитальная звукоизоляция: в соседнем зале лупят по мозгам басы, а здесь, в маленькой уютной випке, фоном играет что-то кавказское и можно говорить лениво, почти не разжимая губ. Рамза так и говорил. А ещё у него была странная манера — он не смотрел в глаза. Вычищал ножичком под ногтями и бубнил что-то под нос, а у Данилы и так башка раскалывалась, а тут ещё это... Но общий смысл уловил — Рамза им доволен.
— Настоящий мужчина! Дерзкий. Шпик, жирная шакалья туша, всё рассказал. Всё. И как вы с ним под носом у москалей завод обносили, и как он втихую сторожа порешил и на тебя повесить хотел, чтобы твою долю не отдавать. И как в этот раз порох тебе подкинул. Беспредел, короче. А я беспредел не люблю, мой порядок нарушать нельзя.
Рамза бубнил, а Данила думал о том, что же такое случилось-то, что Шпик добровольно понёс наверх информацию, за которую рисковал остаться с оторванными яйцами? Так сильно обиделся за шалость с унитазом?
— И будь я на твоём месте — неторопливо продолжал Рамза, — прирезал бы его нахрен, и все дела. Но ты поступил мудрее, ты и деньги свои забрал, и обидчика рожей в дерьмо макнул. Красава! Проблема только знаешь в чём? — Едва ли не впервые за всё время мельком глянул на Данилу и, усмехнувшись, снова увлёкся ногтями. — Это были мои бабки, Хулиган. Надо вернуть.
Данила помолчал, разглядывая склонённую чернявую голову. Не поймёшь, кто по национальности. Пожалуй, полукровка. И акцента нет, а вот в манерах проскальзывает что-то горное. Такие понимают только силу, а обычную вежливость принимают за трусость.