Кафе «Жизнь» - стр. 21
Андрес решается. Включает свет над столом, собирает осколки с пола, сметает их веником, который украдкой удаётся добыть из кладовки, убирает маленький кактус в сомбреро, берёт в руки телефон и делает сотни кадров. Щёлкает камерой, выкладывает объявления одно за другим, продаёт мечту всего за два евро – меньше стоимости кружечки кофе. Щёлк. Щёлк. Щёлк. Ваза с эффектом вмятин от пальцев подставляет белоснежные бока телефону. Клац. Клац. Клац. Горшок в виде кита выставлен на продажу.
Андрес справляется за два часа. Двести пятьдесят четыре евро – столько стоят осколки гончарского сердца. Андрес смотрит на объявления пустым взглядом, машинально листает их пальцем, прокручивая ленту от начала к концу и обратно. Полки снова прогибаются под тяжестью изделий из глины. Андрес сворачивает Wallapop, открывает браузер и торопливо, словно боясь обжечься, печатает в поиске «Автономный университет Мадрида». Теряется в требованиях, условиях поступления, составляет план подготовки к экзаменам.
Горло пересыхает, будто стягивается невидимой петлёй от каждого слова. Ручка настойчиво обводит первый пункт плана: уволиться из мастерской. Будто выдавленный круг возле единицы может облегчить задачу.
– У взрослых нет времени на глупости, – повторяет Андрес слова отца, мучительной болью пронзающие тело.
Он ложится в кровать, накрывается одеялом с головой, не желая больше никогда выходить за пределы спасительного покрывала. Не отвечает на тихий стук матери, не открывает дверь воплям отца. Не спит. Лишь молча смотрит, как луна сменяется солнцем, слепящим до слёз, а не открывающим новый день тёплым лучиком.
Тошнотворные запахи томатов, чеснока и обжаренного хлеба проникают даже через плотно закрытую дверь. Андрес с трудом выкатывается из одеяла, трёт покрасневшие глаза, забегает в ванну, пытается смыть мерзость родительского завтрака со своего лица. Возвращается в комнату, хватает рюкзак, набирает в лёгкие побольше воздуха и сбегает. Ноги впрыгивают в старые кеды, а в спину летит рык отца:
– Не сдашь анкету – не возвращайся!
Андрес не отвечает. Уличная свежесть приносит облегчение, стирает тошноту. Андрес пинает маленький камушек под ногами, преследует его до самого кафе «Жизнь», которое так и манит горячим шоколадом с перцем чили, свежими чуррос и надеждой. Андрес смотрит на плющ, увивающий колонны под вывеской, разглядывает жёлтые лампы сквозь высокие окна. Отворачивается. Уходит. Идёт полупустыми улицами, заглядывает в окна, ловит чужие улыбки, слёзы, ругань, объятия. Внутри отчего-то пусто, словно бездна вытянула эмоции, оставив после себя тоскливое ничего.
Школа встречает своего первого ученика светлыми коридорами и гулким эхом. Андрес садится за стол, смотрит в окно и отрывается от созерцания, только когда класс пустеет. Подхватывает рюкзак, который так и не открывался сегодня, вздыхает. Бредёт длинными улицами, глядя лишь на брусчатку под ногами, пинает камушек, пока не возвращается к плющу, жёлтым лампам и тёмно-зелёной вывеске. Колокольчик задорно звенит, впуская его в объятия шоколада и кофе.
Зелёная кружка с отколотым бочком согревает ладони, чуррос манят золотыми волнами, но Андрес лишь смотрит, не решаясь попробовать.
– Тётушка Молли, мой анкетный лист ещё у вас?
– Конечно, дорогой. Ты решил вопрос? – Молли с мягкой тоской роется в кармане шали, выуживая абсолютно гладкую бумажку.