Измены. Развода не будет - стр. 20
И поэтому я как-то сама не понимаю, как втягиваюсь в выяснение отношений с Глебом.
— О бабах твоих, вот о чем, вернее, о ком, — закусываю нижнюю губу и смотрю с вызовом на фиктивного мужа.
В нем все великолепно. Но злость ему придает слегка злобный вид, хот сейчас меня это не трогает. И, наверное, я даже не боюсь, ну, может, самую малость.
— Мир, ты с чего вообще такое взяла? Ты что, свечку держала или мы на троих разыгрывали? Или… — его лицо как-то внезапно озаряется. — Слежку за мной устроила?
Догадливый какой. Вот и чего он, раз такой умный, такой болван и разгильдяй?
— Устроила! — бросаю в сердцах, а заодно и подушку декоративную с дивана стискиваю. — Кобелина!
Подушка летит в Глеба. Это ему за крышечку на чайнике. Мне чайник очень понравился, миленький такой, беленький, в цветочек.
— И чай мне твой не нужен, — Вересов отбивает подушку еще на лету, одним движением руки, а белки в глазах наливаются красным, как у быка.
Я понимаю, что близкий контакт нам ни к чему, и совершаю стратегический побег в спальню. Захлопываю дверь и закрываю замок на два оборота.
— Мира, открой! — вибрация от стука кулаком проходит по дверному полотну, и я вздрагиваю.
— Нет, Глеб. И не подумаю.
Еще три стука кулаком в дверь, и потом все затихает.
Ну что же, фиктивный муж еще легко отделался. Я всего лишь пока взбрыкнула и слегка помотала нервы. Почему не сдержалась — уже другой вопрос…
Ну а что, Вересов остается там, за дверью в гостиной. У него все есть для жизни: холодильник и диван, даже телевизор. Туалет, правда, с ванной на моей территории. Ну… согласна, не совсем равноценный обмен, а кому сейчас легко?! И потом меньше будет прожигать денег на гулянки, а может, наконец поднакопит и купит нормальную квартиру, побольше. Даже одиночке с хорошим доходом не стоит скупиться — надо жить с комфортом.
Я потягиваюсь и с наслаждением открываю шторы, чтобы проветрить комнату. Захотелось вдохнуть свежего воздуха.
И когда плотные портьеры разъезжаются, все каменеет внутри.
По ту сторону на приоконном карнизе стоит Глеб в полотенце. Он напоминает героя комиксов — Человека-паука. Ладони плотно прилегают к стеклу. И если бы я была хиромантом, то могла разложить все линии на ладонях Вересова, изучив бугры планет и линию любви, предсказав его судьбу. Но, вероятно, тут необходимо было уделить особое внимание линии жизни, учитывая обстоятельства.
Лицо у Глеба суровое, глаза перепуганные.
Он что-то говорит, но мне не очень слышно отсюда. А еще ловлю себя на мысли, что совершенно не понимаю, как открываются эти окна. Я как-то и предположить не могла, что тут может не оказаться привычных оконных ручек.
А они вообще открываются? В этих современных квартирах все весьма непонятно. Может, тут целиком и полностью рассчитано на вентиляционную систему многоэтажной элитки? Но если Вересов находится там, а я здесь… Глеб явно хотел меня застать врасплох, но на эмоциях забыл, что окна плотно закрыты.
— Открой, Мира, я сейчас сорвусь…
Взгляд умоляющий и требующий немедленного подчинения.
Я осторожно приближаюсь к стеклу и смотрю, какова вероятность того, что мой муж может действительно сорваться с этого карниза.
Судя по тому, что Глеб уверенно стоит на своих двоих, карниз довольно широкий. И сорваться он может только в двух случаях. Первый: если у него есть боязнь высоты. Второй: если на улице сильный ветер.