Измены. Экспонат - стр. 16

Я ощутила, как внутри всё переворачивается. Это казалось таким неправильным. Пока я стояла, держа в руках предоставленный комплект кружевного белья, мысли всё больше крутились вокруг того, что они, эти судьи, смотрят на нас словно на товар, изучая каждую деталь, каждую кривую, каждую линию тела. Словно от этого зависело их решение. Это было больше похоже на какую-то тёмную сторону индустрии моды, о которой я не задумывалась раньше, – та, где тело становится инструментом, а не человеком.

Я вздохнула, сжимая в руках это бельё, и поняла, что выхода нет.

Когда я натянула предоставленный комплект, сразу почувствовала, что он не совсем подходит. Грудь была слишком большой для этого тонкого кружевного лифа, который явно не был рассчитан на мой размер. Казалось, что лиф действовал как пуш-ап: он поднял грудь, но в результате она выглядела так, будто вот-вот выйдет за пределы, как дрожжевое тесто, которое вот-вот выплеснется через край.

Трусики, к счастью, оказались в пору, сидели аккуратно, не создавая дискомфорта. Я почувствовала некоторое облегчение, хотя это не сильно спасало от общего ощущения неловкости. Обувь, к сожалению, пришлось оставить ту же – те самые туфли на высоких каблуках, которые уже натёрли мои пятки. Но выбора не было, и я мысленно приказала себе не обращать внимания на неудобства.

Оглядевшись, я увидела, как другие девушки переодеваются, не проявляя ни малейшего признака смущения или неловкости. Казалось, они делали это тысячу раз – быстро, уверенно, без лишних эмоций. Их не смущала открытость белья, будто это было для них привычной частью работы, чем-то таким же будничным, как надеть платье или костюм. Каждая из них, переодевшись, выпрямлялась с уверенностью, готовая снова выйти на подиум.

Но для меня всё это выглядело совсем иначе. Снова оглядевшись на себя в зеркале, я почувствовала, как внутри накатывает неловкость.

И снова я вышла последней. Девушки одна за другой уже продефилировали перед судьями, и, собрав остатки своей храбрости, я шагнула на подиум. На этот раз всё было ещё более напряжённым. Я чувствовала на себе их оценивающие взгляды, казалось, что каждый шаг замедляется, каждый удар каблука о пол эхом отдавался в моих ушах.

Как и велено, я задержалась перед судьями на несколько секунд дольше, чем требовалось. Всё внутри дрожало от смущения и беспокойства, но я старалась сохранить хладнокровие. Казалось, что эти лишние секунды тянулись вечностью. Я собиралась развернуться и пойти обратно за кулисы, чувствуя, что сделала всё, что могла, когда вдруг услышала:

– Подождите.

Это был Павел. Его голос, обычно рассеянный и холодный, сейчас звучал громче и требовательнее. Я замерла на месте, чувствуя, как внутри всё похолодело.

– Покрутитесь, пожалуйста, – снова сказал он, но на этот раз медленно. – Я хочу разглядеть вас получше.

Я повернулась, как он просил, но медленно, шаг за шагом, чувствуя, как на мне задерживаются его глаза. И чем дольше я крутилась, тем сильнее становилось ощущение чего-то неестественного, словно это была не просто проверка. Я случайно встретилась с ним взглядом и заметила что-то в его глазах. Это был не просто интерес, а жадный блеск, который меня по-настоящему испугал.

Внутри меня всё сжалось, и на секунду я почувствовала, как по спине пробежал холодный пот. Мне захотелось прикрыться, спрятать своё тело от его взгляда, словно я стояла не на модном показе, а перед кем-то, кто смотрел на меня как на вещь. Этот момент длился слишком долго, и с каждым поворотом я всё сильнее ощущала желание поскорее уйти с этого подиума.