Измену гордым не прощают - стр. 23

Убрать осколки нужно. Но потянувшись к ним, тут же одергиваю руку. Пусть ему убирает тот, кто... убирает! Я в гости не напрашивалась! А убирать ему точно есть кому - тут вон, в доме, - ни пылинки не найти!

Задумываюсь. Судя по траектории полёта лампы, получается, Эми пытался залезть на полку со всякими безделушками. Любопытно, что его заинтересовало?

Подхожу ближе. Там - статуэтки в виде человечков в белых халатах и со всевозможными колбами, стоящие в замысловатых позах. Это - "Лаборатория рекламы", команда Гордея - такой у них концепт. Смешные. Но похожи очень на себя настоящих. Кто-то со знанием дела их создал или заказал.

Улыбаюсь. Как же было здорово, когда и я считалась членом этой команды! Каждый день с ними, на работе, был, как праздник! Касаюсь по очереди пальцами каждого. Один - с бородой. Это - Мир, получается. Второй - с тату на обнажённых по плечи руках. Сэм. Третий в модном шарфе, обмотанном вокруг горла. Француз. Рука тянется к тому, который, по всей видимости, Гордей... Завороженно всматриваюсь в то, что у него, игрушечного Гордея, в руках.

А в руках у него стрекоза.

Стрекоза.

Пальцы другой руки непроизвольно касаются цепочки, висящей на шее. Вытягиваю из-под одежды кулончик. Маленькая золотая стрекоза с желтыми камешками вместо глазок ложится в ладонь.

Это украшение мне ещё папа дарил на восемнадцатилетие. Оно со мной всегда.

Получается, частичка меня, пусть незаметная, пусть маленькая, все так же осталась с ними... У него в руках. Может, поэтому меня и не отпускает?

Иногда все слова мира не могут заменить одну незаметную, не бросающуюся в глаза мелочь. Но эта мелочь меняет всё.

И эту статуэтку со стрекозой вполне мог сделать кто-то другой и подарить Гордею! Но... Он её хранил. Поставил на видное место. Это ведь что-то значит... Или нет? А ещё он меня целовал... Зачем-то же целовал? И уж точно можно сказать, что если бы он не хотел этого делать, то никто и никогда силком бы не заставил! Поэтому легко сделать вывод, что он хотел целовать именно меня! Да, впрочем, это было ясно и без особого умственного напряжения - по дыханию, по трепету его, по напряжению его тела...

Шаги за спиной слышу слишком поздно. Суетливо пытаюсь пристроить фигурку на место. Но понимаю, что уже слишком поздно, и он рядом, когда Трофимов произносит:

-У меня к тебе предложение. Давай поговорим? Просто сядем и обсудим, как взрослые люди, что у нас произошло тогда. Потому что, если честно, я до сих пор не понимаю!

Под его взглядом аккуратно ставлю фигурку на место. Свой кулон оставляю висеть поверх водолазки - не хочется привлекать к нему внимание Трофимова. Он провожает статуэтку взглядом. И переводит его на мою шею... Понял, получается, что я увидела и соотнесла.

Смущённо бормочу:

-Не выйдет...

Не успеваю объяснить, что имею в виду, он, естественно, перебивает:

-Ну, естественно! Другого я от тебя и не ждал! Но это просто подло, Дани!

-Гордей! - а я его имени все три года, кажется, не произносила. И сейчас оно непривычно выталкивается изо рта. Но звучит всё также - волнующе, красиво, мужественно. - Я просто не хочу поругаться при ребёнке! А мы поругаемся, это абсолютно точно!

Садится в кресло, устало потирает ладонью лоб.

- Не знаю, за каким хреном мне это теперь надо! Вроде бы чего тут решать? Ну, свалила ты тогда, ну, сделала свой выбор! Хотя нормальные люди свой выбор до печати в паспорте делают. Но это ладно... И вот сейчас. Ну, узнал я о ребёнке. Самое простое, знаешь, что для меня?