Измена. Я теперь (не) твоя, дракон! - стр. 14

— Я тоже думал, что пол ребенка для похитителей что-то значит. Но это оказалось ложной теорией, как видишь.

— В чем тогда истина? Зачем им дети?

Хороший вопрос. И бесцеремонный. На который так и хочется рявкнуть: «Не твоего ума дело!» Но он подорвался посреди ночи в мой дом, когда мне понадобилась помощь, поэтому вместо того, чтобы грубить, вежливо осведомляюсь:

— Надеюсь, не откажешься с нами позавтракать?

— Ни за что не откажусь! — усмехается Фабиан. — Имей в виду: после меня на твоем столе вряд ли что-то останется!

Про завтрак я уточняю для проформы. Маг тратил столько энергии на свои магические плетения, что всегда отличался зверским аппетитом. Зная, какое количество еды он поглощал, даже странно видеть его подтянутым.

Перекидываясь шутками, мы направляемся к столовой, хотя на деле мне не до смеха. После разговора с Фабианом вопросов стало еще больше.

Пока спускаюсь по лестнице, перечисляю в уме имена магов высшего уровня и прикидываю, кто из них мог стать предателем.

Но, как только открываю дверь в столовую, картина, представшая глазам, сметает все мысли, как цунами щепки.

Моя жена сидит у стола, счастливая, улыбчивая, а ее руку сжимает… Ламар?!

Она впервые такая красивая. Даже на нашей свадьбе из-за траура выглядела, будто хоронит девичью жизнь.

Почему Луара для него нарядилась? Они знакомы?

Перед глазами темнеет. Зверь мгновенно просыпается и рычит на соперника, посмевшего посягнуть на истинную. На мою истинную!

— Какого хрена здесь происходит?

— Позволь тебе объяснить, — лепечет жена, краснея, но замолкает, когда я останавливаю ее резким жестом.

Смущенная, становится еще красивее.

Бездна! Кулаки сжимаются при виде Ламара. Тот уже расставил ноги пошире, закрывая собой жену. Набычился и исподлобья таращится мне в глаза. У него инстинкт самосохранения совсем выбит что ли? Не знает, когда пора отступить?

— Ламар, на два слова! — рычу, кивнув в сторону коридора.

8. Глава 8

Луара

— Что значит «хрена»? — раздается тонкий, растерянный голосок.

Вопрос Айны помогает выйти из ступора. Девочка вертит головой, переводя взгляд с окаменевшей гувернантки на меня и обратно. Милана поджимает губы и принимается тщательно вытирать уголки рта шелковой салфеткой — она явно не собирается отвечать на неудобный вопрос. Приходится выкручиваться самой.

— Это слово значит, что папа очень сердит. Но его ни в коем случае не должна произносить леди, — на этих словах вздыхаю, потому что говорю, как чопорная гувернантка.

Пока малышка не начала допытываться, почему леди нельзя произносить папино "сердитое" слово, быстро обращаюсь к мужчине, так и стоящему в дверях:

— Прошу вас, проходите, присаживайтесь!

Широкоплечий, высокий, красивый брюнет с веселым интересом наблюдает за происходящим, чуть приподняв бровь. Он смутно кого-то напоминает, и я принимаюсь копаться в закутках памяти.

Еще при жизни отца я часто заходила в магическую академию. Мне нравилась атмосфера волшебства: профессора с артефактами, зажатыми под мышкой, жизнерадостные адепты, яркие всполохи магии в широких коридорах. Кажется, лицо этого мужчины из той моей счастливой жизни.

Внезапно кроет тоской. Вот бы вернуться назад, в те времена, когда родители были живы!

— Мы уходим, Айна, — поднимается гувернантка. — Пора вложить в вашу голову более стоящие знания, чем… вкладывают некоторые.