Измена. Я (не)скоро умру - стр. 8
– Не нагнетай, Женя. Возможно, горничная хочет сдать зимние вещи в химчистку. – Как отстранённо муж заговорил о любовнице!
– Тогда логичнее было бы сдать твои вещи. Я почти никуда не выезжала этой зимой. А в последний раз на лыжах каталась в прошлом году.
– Ну, стало быть, убрала, чтобы одежда не пылилась.
– Ты сам-то себя слышишь?
Генрих приглаживает волосы и встаёт с кровати. Для своего возраста он неплохо сложен, но бочка предательски выпирают. Со спины портят Генриху фигуру только они. Муж поворачивается и чешет слегка отвислый живот. Лично меня не смущают погрешности в фигуре Генриха. До вчерашнего дня я любила его. Наша разница в пять лет абсолютна нормальна. Мы вместе шагнули из молодости в зрелость, я знаю каждую его морщинку, а он мою.
Но неужели молодой девчонке не противно с ним спать? Он же ей годится в отцы. У меня мелькает шальная мысль, что так же травить Алиса может и его. Не сейчас, потом. Да и в отраве ли дело? Ни один анализ не показал ничего подозрительного. Подкупить врачей Алиса точно не в состоянии, а Генрих, мне кажется, не в курсе проделок своей зазнобы. Неужели маленькая ведьма навела порчу на нашу семью?
Я пока сама не могу с точностью это утверждать. Но то, что Алиса не хочет, чтобы Генрих отправил меня в больницу, явно кричит о причастности горничной к моему недугу. Если Алисе нужны наши деньги, то думаю, ей всё равно каким образом их заполучить. Не думаю, что мечта всей её жизни родить в двадцать лет от пятидесятилетнего мужика и насасывать ему каждую ночь, чтобы пробудить желание. Не так уж и стоит у Генриха на Алису. Не хочу тешить себя иллюзиями, но меня он сегодня хотел как раньше. Хотя скорее всего изначально пришёл заглаживать вину за вчерашний прокол.
– Ты разрумянилась, Женя, – неожиданно роняет муж. Надевает халат, тот самый, в котором лежал вчера с Алисой и садится ко мне на кровать. В нос бросается приторный запах духов.
– Ты сменил парфюм? – холодно роняю я.
– Нет, – обнюхивает себя Генрих.
Во мне поднимается новая волна ненависти, но я уже контролирую каждое своё слово.
– Тогда скажи горничной, чтобы выкинула ароматизатор из твоего туалета. Слишком бабский запах.
Генрих, как все светлокожие мужчины, краснеет.
– Да, конечно. Спасибо, что сказала… Так что по поводу развода? Сказала сгоряча?
– Никогда больше так не делай.
– Мне было хорошо с тобой сегодня. Прости, что был груб. Хочешь заглажу свою вину?
– Не надо меня гладить.
– Я немного про другое, – улыбается Генрих.
– Не надо. Ты вернёшь мне телефон?
– Не сегодня. Не хочу, чтобы ты сделала что-нибудь такое, о чём потом пожалеешь.
– Генрих, верни мне телефон!
– Хорошего дня, Женя! – он целует меня быстрее, чем я успеваю отвернуть голову. – Сегодня вечером я хочу повторить. Будь готова к этому, – Генрих быстро выходит из комнаты.
Слёзы бессилия душат меня. До знакомства с Генрихом я была сильной девочкой. За моими плечами победа на чемпионате Европы в парном фигурном катании. И это после тяжёлой травмы. После неудачной поддержки, я рухнула с высоты плашмя на лёд. Врачи сказали, что дорога в спорт мне заказана.
Мой партнёр не дождался меня, и тренер, знавшая мою натуру, и то, что я грезила Олимпийскими играми, нашла мне нового. Иван! Нас потянуло друг к другу магнитами. Нежные ростки первой любви подарили мне силы, и мы взяли золото Европы. Начали готовиться к Олимпиаде. Жизнь Ивана оборвалась на шоссе, когда он летел на своём мотоцикле к сестре в больницу. Меня накрыла чёрной тучей депрессия. С Генрихом мы дружили, он работал на моего отца и был вхож в наш дом. Будущий муж тогда здорово поддержал меня, мои родители спали и видели нас с ним вместе. На лёд я решила больше не возвращаться. В одиночное катание мне не хотелось, а Ивана мне уже никто не мог заменить.