Измена. Вычеркнуть любовь - стр. 5
И почему-то верю в свои слова. Верю, что всё наладится. Не сразу, нелегко, но наладится. Потому что теперь я не одна. Теперь нас двое.
Закрываю глаза и тут же проваливаюсь в сон.
Снится дом за городом. Белый, с красной черепичной крышей и голубыми ставнями. Вокруг сад. Яблони, вишни, сирень под окнами. И детский смех звонкий, счастливый, заливистый. Девчушка лет пяти бегает за бабочкой, а я сижу на крыльце и улыбаюсь.
Когда-нибудь этот сон станет явью. Обязательно станет.
Просто не с тем человеком, с которым планировала.
Просыпаюсь от настойчивого звонка телефона. За окном – сумерки. Неужели проспала весь день?
Тянусь к телефону, не глядя на экран. Виктор? Нет…
– Таня, дорогая, ты где пропала? – голос в трубке тёплый, с лёгким акцентом. – Я жду-жду, кофе уже три раза варила!
Луиза. Боже, я же собиралась ей позвонить! Она не должна пострадать из-за наших с Виктором споров.
– Луиза, простите, я… Я прилегла и уснула.
– Ой, милая, ты болеешь? Голос какой-то не такой…
– Нет, всё в порядке. Луиза, я хотела вам сказать… Мы не будем покупать дом, – говорить это больнее, чем казалось.
Молчание. Потом тяжёлый вздох.
– Танюша, дорогая, не по телефону такие вещи. Приходи, кофе попьём, поговорим. Расскажешь, что случилось.
– Мне кажется, не очень удобно…
– Всё удобно! – перебивает, но со всей своей армянской щедростью… – Я пирог испекла, с вишней, как ты любишь. И хачапури есть, свежие. Собирайся. Я жду тебя! – не позволяя сказать и слова, вешает трубку.
Улыбаюсь, впервые за все эти мучительные дни, но вскакиваю с кровати, услышав возню у двери и шаги в коридоре.
– Таня! – слышу крик свекрови. Её голос режет слух, как скрежет металла по стеклу. – Где ты там?
Она стоит в дверях гостиной. Грузная, величественная, с лицом судьи, выносящего приговор.
– Здравствуйте, Анна Петровна, – встаю медленно. Голова кружится, все тело покрыто липким потом.
– Собирайся, – бросает вместо приветствия.
– Что? Куда?– замираю на полпути. Сердце начинает грохотать в висках.
– Не прикидывайся дурочкой! Виктор всё мне рассказал. Про ребёнка, про Алину. Собирай свои вещи и выметайся.
Алина. Так ее зовут? Молодая, красивая, плодовитая Алина. Та, что смогла дать Виктору то, чего не смогла я за двадцать лет брака.
– Анна Петровна, это наша с Виктором квартира…
– Была ваша! – перебивает она. – А теперь здесь будет жить мой сын с настоящей семьёй. С внуком моим! А ты… – она окидывает меня презрительным взглядом, – Пустоцвет нам тут не нужен. Там девочка ребёночка принесла. Мой внук будет жить здесь. А ты иди куда хочешь.
Пустоцвет. Слово бьёт наотмашь, выбивает воздух из лёгких. Сколько раз она повторяла его за эти годы. Сначала шёпотом, потом всё громче.
После первого года брака намёками. После третьего в лицо. "Что ж ты, Танюша, никак не порадуешь? Может, к врачу сходить?"
А я ходила. Ко всем врачам города. Анализы, процедуры, таблетки… Вот только каждый выкидыш для меня был трагедией, а она приходила только чтобы унизить. Сказать, какая я неправильная. Бесплодная. Неполноценная. Бракованная.
Три беременности за десять лет. Три выкидыша. Первый – на восьмой неделе. Третий – на двадцатой. Мы уже имена выбрали и… Четвёртый – на шестой. Даже рассказать Виктору не успела.
И каждый раз она приходила. Не поддержать, нет. Добить. “А что это ты ревешь? Значит, бракованный был. Природа своё дело знает. Не надо сопли распускать. Соберись и нормального роди!”