Измена. Верну тебя, жена - стр. 18
— Захар?! — ахает приглушенно Эльвира. — Да на него все наши девчонки молятся, какой он у тебя заботливый муж. И мне в свое время здорово помогал отбиваться от конкурентов…
— Захар, — вздохом вторю его имя. — Он объяснил свой поступок любовью к жесткому сексу… уж простите за такое откровение.
— Так укуси его за яйца, раз он любит пожестче, — заявляет начальница на полном серьезе.
Я краснею и слабо улыбаюсь на совет Кирияновой.
Невольно вспоминаю дни, когда еще не знала о предательстве. Были у Захара вспышки неконтролируемой похоти, а я всякий раз пугалась, когда муж пытался нагнуть меня в ванной, шепча на ухо, что я его «маленькая шлюшка». Или когда во время обычного секса он ускорял ритм так сильно, что его пах шлепками ударялся о мои ягодицы, и мне казалось, что это так громко, а ведь в доме мы живем не одни. Я тормозила мужа и отвечала отказом на просьбы кончить мне в рот, потому считала неприемлемым. Какая в этом необходимость?
В такие моменты мне почему-то казалось, что муж злится на меня за что-то, но не хочет рассказывать и таким образом отыгрывается. А это оказалось его пристрастием. Я об этом и не догадывалась…
И не знала бы по сей день, если бы Захар не показал мне действиями, как он любит на самом деле.
Красивый холл с золочеными рамами на окнах, стенами из красного дерева и роскошными кожаными диванами будто растворяется, и я снова оказываюсь в серой бетонной коробке, на которую похож кабинет Суворова.
Я опять лежу распластанная, как лягушонка, на том пропитавшимся сексом столе, отчаянно борюсь с подступающим оргазмом, чтобы доказать мужу, что мне это не нравится, что я не разделяю его пошлые интересы.
Но, если быть откровенной с собой, каждое погружение его пальцев в мое тело взрывало целую сотню маленьких адреналиновых бомб, настолько это было чувствительно и непривычно. Пальцы растягивали, хлюпали во мне вместе с влагой, которая предательски текла из меня, и доставляли удовольствие, в которое я верить отказываюсь.
А муж, оглушенный похотью, отказывался слышать мои протесты и, навалившись, ловил губами мои стоны.
Эти воспоминания такие реалистичные и яркие, что у меня пульсирует внизу живота.
Я снова пугаюсь этой реакции. Приземляюсь в кресло и кладу ногу на ногу, чтобы хоть как-то облегчить томительные спазмы.
— Спасибо за совет, Эльвира Леопольдовна, но пусть его яйца облизывает теперь женщина, с которой он мне изменил.
— Тебе виднее, — не спорит начальница и забирает со стойки нужные документы. — Тогда приступим к рабочей волоките: не забудь позвонить моему бывшему мужу и напомнить, что у его младшего сына завтра день рождения. Пусть явится.
— Хорошо, — киваю я на автомате.
— И еще… — успев отойти на пару шагов, Эльвира хмурится, рассматривая бумаги, и вновь возвращается к стойке. — Отпущу тебя на недельку в отгул за счет компании.
— Это необязательно, я в порядке…
— А мне кажется, что нет, — трясет бумагами. — Ты расписалась в графе директора, а я не припомню, чтобы передавала тебе полномочия. Выходка мужа все-таки подкосила тебя, Лили, и хорошо, что это ерундовые бумаги, но в таком состоянии ты можешь совершить непоправимые ошибки. Поэтому даю тебе время зализать раны, — бросает документы на стойку.
— Простите, Эльвира Леопольдовна, я все исправлю, — спохватываюсь.