Измена. Ты все еще моя, девочка! - стр. 55

Но все равно немного странно в разрезе наших с ним отношений несостоявшихся невестки и свекра.

От удивления у меня даже рот приоткрывается. Из него рвется судорожное дыхание.

Руслан с тихим рыком прихватывает мою нижнюю губу своими. Его руки тесным кольцом сжимаются на моей талии, изо всех сил прижимая меня к каменному торсу. Мои ноги уже не касаются пола.

И самое ужасное в этом всем то, что я хочу, чтобы он продолжил.

Хочу, чтобы поцеловал меня «по-взрослому»!

Но он так и замирает где-то на грани дозволенного. Шумно дышит в мой приоткрытый рот.

У меня сердце колотится в горле, боюсь, что он услышит. А еще предательские пальцы вцепились в его необъятные плечи едва ли не до боли.

— Блядь, зайка… — хрипит, — кажется я снова проигрываю.

— К-кому? — выдавливаю я.

— Себе, — проглатывает шумное дыхание. — Прогони меня сейчас же, иначе я потом пиздец как пожалею.

Очевидно он пьян. И конечно если мы сейчас поцелуемся, он никогда не сможет себе этого простить. Ведь я — невеста сына. Навсегда для него.

— Уходите, — прошу я по его просьбе.

Он ставит меня на землю, обнимает своими пальцами мою шею, и коснувшись губами моего лба растворяется в темноте.

Вот же идиотка! У него хоть оправдание есть, он пьян! А как я собралась теперь смотреть ему в глаза?! Как объясню почему не попыталась остановить, пока он сам не попросил?!

38. Глава 17. ОНА

— С ума сошла?! — сокрушается Аня. — Да с чего ты вообще решила, что этому мажору можно верить?

— Ань, успокойся, — пытаюсь утихомирить подругу. — Я же говорю, он мне фотку показал. Там правда я.

— Тогда у меня другой вопрос, — встревает бабушка. — А ни тебе ли на утесе тот памятник стоит?

— Похоже на то, — вспоминаю свое предположение.

Надо было расспросить его, но меня отвлекала реакция моего тела на этого мужчину. Позорище! Об этом и вовсе никому знать не стоит:

— Он точно считал, что я упала с обрыва, — продолжаю я. — Но ты ведь меня из реки выловила.

— С пробитой головой, — припоминает Аня, хотя ее там и вовсе не было. Она «примкнула» к нашей семье уже несколько месяцев спустя. Тоже из реки. И со своей трагичной и мутной историей.

Все мы тут такие. Только у Ани в отличие от меня при себе паспорт был, хоть и промокший. И память сохранилась.

— Потому что видать отключилась на берегу реки из-за высокой кровопотери! — бабуля недвусмысленно кивает на мои бедра.

У меня там разрывы были, что ей подшить меня пришлось.

— Да помню я, — смущаюсь. — Уж это как раз я отлично помню.

Бабуля живет поодаль от деревни, в самом лесу, вниз по течению реки.

Бывший медик. Акушер. После какой-то скандальной истории на работе подалась в отшельники и стала изучать народную медицину, травы всякие.

Своей семьей так и не обзавелась. Зато вот нас с Анькой обеих спасла в один год, выходила.

С чужаками нелюдима. Никогда и словом не обмолвится. Потому деревенские ее ведьмой считают, и стороной обходят. А я только благодаря ей и выжила тогда. Поэтому она мне как родная.

— Так вот как раз этого помнить мало, милая моя, — наставительно продолжает бабушка. — Тебе бы вспомнить, от кого ж ты так бежала той ночью, что даже обувь потеряла. Ты же понимаешь, что тот, кто тебя изнасиловал и есть отец…

— Тшшш! — шиплю строго, оборачиваясь на дверь в спальню. — Никогда не смейте произносить этого вслух!