Измена. Ты предал дважды! - стр. 9
– Дед, ст…
– Нет! – кричу во всё горло и перебиваю бабушку, практически отдавшую приказ стрелять на поражение.
Дедушка, взглянув в мою сторону, послушно кивает и отводит прицел в сторону.
– Спасибо, Степан Николаевич, когда мушка в лоб не смотрит, говорить сразу легче становится, – неловко улыбается и делает пару шагов в мою сторону.
– Бабушка, дедушка, родные мои, оставьте нас, пожалуйста, наедине… – в сердцах произношу я.
Всё-таки это мой выбор, и поставить точку в отношениях с предателем я должна самостоятельно, без чьей-либо помощи.
– Хорошо, внучка, – утвердительно кивает бабушка и, грозно посмотрев на Цареградцева, добавляет: – Но ты, негодник, знай. Мой дед со ста метров не промахивается.
– Да, Антонина Павловна, я знаю, – кивает. – Ходили со Степаном Николаевичем на утку, собственными глазами видел, как он метко бьёт из своего ружья. Десять выстрелов, и все чётко в яблочко.
Дед расплывается в довольной улыбке и, подхватив свою жену под руку, уходит со двора, оставив меня с Цареградцевым наедине.
– Настюша, я понятия не имею, что произошло и откуда твоя мама взяла этот бред, – начинает отпираться.
Бред… Ну конечно, Цареградцев дал заднюю и сейчас всеми правдами и неправдами будет убалтывать и убеждать меня в том, что я сумасшедшая и страдаю зрительными галлюцинациями.
Мерзавец! Если изменил, то имей храбрость признаться! Как в трусы к любовнице, так это с радостью, а как правду сказать, так сразу в кусты! Трус!
– Цареградцев, не надо! Не надо оправданий, не надо ничего! – голос невольно срывается.
– Я не ищу оправданий. Я хочу разобраться в том, что произошло, – разводит руками, – давай поговорим.
– О чём мне с тобой разговаривать? О том, что я пришла посмотреть, как сделали ремонт в нашей новой квартире, и застала тебя голым в обнимку с моей младшей сестрой? Ой, прости, ты же спал и ничего не знаешь!
Сердце начинает колотиться, как заведённое. Нет никаких сил, а главное, нет никакого желания выслушивать его тупые оправдания. Я всё своими глазами видела!
– В обнимку с младшей сестрой? – выкручивает бровь в вопросительном жесте и смотрит на меня, как на сумасшедшую. – Не спал я ни с чьей сестрой! Это бред!
– Если сделал гадость, то имей смелость признаться, трус! – так и хочется отвесить ему пощёчину, чтоб на пол-лица остался отпечаток моей руки.