Измена. Ты нас променял - стр. 38

Она продолжала что-то еще говорить, а я стояла сзади и обтекала, понимая, что и меня ей удалось одурачить. Я-то думала, что она на моей стороне и хочет, чтобы Давид покаялся, планировала, что буду стоять на своем и убеждать ее, что наш брак подошел к концу. Да чего греха таить, у меня даже мелькнула мысль поделиться с ней радостной новостью, что я беременна от Давида, хотела попросить ее сохранить это в тайне, а оказалось, что я совершенно не разбираюсь в людях. В очередной раз.

В открывшемся свете мне уже было всё равно, что она скажет про биологическую мать Давида, про него самого и ее отношение к Ольге и ее внебрачного сына. Всё, что для меня имело значение – это то, что она была против меня.

И я как никогда в жизни поняла, что сейчас я одна и сама за себя. И сейчас не время раскисать, нужно проявить хватку, подать на развод и разделить бизнес. Главное, нанять грамотного адвоката, лучшего из лучших, и я даже знала, кто это. Знакомый Измайлова по академии МВД. Витя Шастун. Имя я запомнила с первого раза.

15. Глава 15

Давид Доронин

– Ты сегодня придешь? – робко спросила меня Ольга.

Я поставил ее на громкую связь, а сам откинулся на кресло, прикрыв глаза и думая, что делать дальше.

– Зачем?

– Как это? – растерялась она, раздражая меня своей глупостью сильнее.

Она была красивой и эффектной женщиной, но всё ее очарование улетало в пропасть, как только она открывала рот. Вот уж правду говорят, что красивая обертка порой скрывает испорченную конфету. Мало того, что тупа, как пробка от вина, так еще и неотесанная, без манер и такта. Единственный ее плюс – отсутствие комплексов, что я особенно ценил в постели. С ней, в отличие от жены, я мог воплотить в жизнь самые грязные фантазии. Если бы Алька не отказывала мне в экспериментах и с удовольствием соглашалась на что-то, кроме пуританских поз, рекомендованных только для зачатия, я бы, может, и не пошел налево.

Больше всего раздражало то, что в этом предложении звучало слово “может”.

Никогда не считал себя гулящим, но в последние годы, с тех пор, как мы начали пытаться зачать ребенка, всё изменилось. И дело было не только в том, что попытки были неудачными, изменилась вся наша жизнь.

Алевтина стала другой, уже совсем не той веселой девчонкой, готовой на всяческие авантюры, в которую я влюбился.

Если раньше мы могли лениво валяться на диване, смотреть кино и есть пиццу из доставки, потому что было лень готовить, а за окном бушевала непогода, то спустя годы всё в доме было сугубо чинно и благородно.

Никакой доставки, только белоснежная скатерть, столовое серебро, трюфели и прочая лабуда. Конечно, мне нравилась вся эта шелуха, когда они выходили в свет и демонстрировали, что ничем не отличались от всех этих золотоложечных богатеев, которым состояние досталось от родителей, но когда двери нашего дома закрывались, мне хотелось, чтобы всё было так же легко, как и прежде. Но с каждым годом Алевтина становилась всё идеальнее и идеальнее, и я даже начал находить в этом плюсы. Привык и воспринимал, как должное.

Идеальная жена.

Идеальный брак.

Идеальная жизнь.

И сын на стороне, который не мешал всему этому, а рос отдельно. Роль воскресного папы мне тоже нравилась, хотя Ольга и вызывала раздражение одним лишь своим существованием.