Измена. Суррогатная любовь - стр. 26
— Та-а-ак.
— Ты говорила про помаду на воротнике.
Внутренности обдает холодом и жаром одновременно. Я готова вспыхнуть как вулкан от одной только фразы. Но торможу себя. Женя пока ни в чем не виноват. Я должна спокойно выслушать его. Тем более он ни о чем не жалеет. Если бы он изменил, его уже загрызла бы совесть.
— Я помню, — медленно киваю.
— Дело в том, что ты слишком нервничаешь из-за ребенка. Ты перестала быть той яркой девчонкой, в которую я влюбился.
Слова мужа со скрипом проходятся по нервам. В душу как будто вонзили нож.
Значит, это я виновата?
Так, Кира, спокойно. Выслушай.
— Я начал смотреть на других женщин, — выдает Женя. Моя рука сама сжимает подушку, чтобы с остервенением запустить в этого предателя. — Послушай. Я повторюсь: я не сделал ничего, о чем бы жалел или из-за чего мне было бы стыдно смотреть в твои глаза.
— Что же ты сделал тогда?
— Признаюсь, я чуть дал слабину по пьяни.
Подушка порывисто летит в мужа, но он ловко отклоняется, поэтому она падает на пол. Руки ищут чего-нибудь повесомее.
Оборачиваюсь в поисках чего-то повесомее. Женя бесстрашно садится на кровать, тянется ко мне.
— Не трогай меня!
— Ты меня не выслушала! — повышает голос муж. — Я ни в кого не влюбился и ни к кому не ухожу. Просто стал поглядывать на других женщин и сравнивать тебя с ними. Но я решил, что должен быть честен перед тобой, ведь ты всё чувствуешь.
Значит, я не зря переживала из-за этой чертовой помады на воротнике.
Поглядывать стал на других женщин. Вот кобель! Я ему сейчас!...
Додумать мысль я не успела, потому что вспомнила, какое впечатление на меня произвело знакомство с Маттео. Ничего дальше взглядов я бы не допустила, но всё же…
— Ты с ней целовался?
— Нет. Она попыталась меня поцеловать.
— И что ты сделал?
— Вспомнил, что у меня есть ты, — Женя прижимая меня к себе, тихонько раскачивается. — Нам нужно отстроить отношения заново, без тайн, хорошо?
Всхлипываю. Я и не заметила, когда начала плакать. Сижу, только рот открываю, но сказать ничего не могу. Мозг тщетно обрабатывает услышанное. Он мне не изменил. Он не уходит. Ему просто нужно больше внимания. А мне надо отдохнуть.
Женя целует в висок, шепчет жарко:
— Мы начнем с тобой с начала. Выкидываем календари и рекомендации врачей! Едем в Питер, гуляем по музеям, грызем пончики и пьем вино. Просто любим друг друга.
Отличный план!
Кажется, мы только что преодолели семейный кризис.
***
Три дня в Питере прошли совершенно необыкновенно. Несмотря на то, что работы море, я умудряюсь назначить очень толковую девицу своим заместителем и перекидываю часть обязанностей ещё на парочку человек.
Офис подготовлен на сто процентов. Персонал набран на половину. Свои маршруты я ещё не корректировала, планирую заняться этим позже. Потому что первоочередным встаёт вопрос с управляющим.
Прошлого уволил Женя, а нового ещё не нашли.
Но в эти дни я ощущаю такой душевный подъем, что всё получается, всё складывается как нельзя лучше.
И Женя рядом. И даже в офисе мне со всем помогает, а в Эрмитаже не нудит. Один раз мы заказываем приватную экскурсию по рекам и каналам. И хоть погода в северной столице переменчива, испортилась как раз к нашему приезду и совсем не располагает к долгому пребыванию на промозглом ветру, прогулка выходит горячей. Особенно та ее часть, что случается за закрытыми дверями каюты.