Измена. Шанс на счастье - стр. 18

А Игорь Михайлович раз дарит малознакомым девушкам такие телефоны, имеет две машины и такой дом, значит, может себе это позволить.

И понимаю все это я только сейчас. Лучше сейчас, пока я не успела себе что-то там нафантазировать.

Осторожно касаюсь пальчиками губ, словно могу сохранить на губах его вкус…

- Приехали, - Игорь Михайлович оборачивается ко мне.

- А? Да? – тянусь к ручке открывания двери и замираю.

Прямо мимо полированного автомобиля моего спасителя идет отчим.

Спина его согнулась под тяжестью ноши, он тащит огромный тюк в сторону мусорки.

Мама что, затеяла ремонт? Или генуборку?

Прочный пластиковый пакет для мусора не выдерживает тяжести вещей и лопается. На землю выпадают мои любимые мокасины, следом за ними словно белоснежные капли на грязную землю падают мои трусики.

- Нет! – рывком открываю дверь.

9. Глава 8

Не слушаю, что торопливо и сердито говорит мне врач.

Не обращая внимания на боль в ноге, почти бегу за отчимом.

- Алишер, Алишер! Подожди!

Слезы обиды катятся по щекам.

Она не могла так со мной поступить! Я ведь ее дочь! И я ни в чем не виновата!

- Алишер! – крик рвется из самой груди.

Отчим замирает и разворачивается.

Со смесью удивления и радости смотрит на меня.

- Диана, - он скидывает с плеча свой тюк и делает шаг ко мне.

Но останавливается в нерешимости.

У нас никогда не было с ним близких или доверительных отношений. Мне всегда казалось, что он просто терпит старшую дочь своей любимой женщины. Но он и никогда не обижал меня, не ругал, не поднимал на меня руку.

Просто сторонился.

- За что? – слезы бегут по щекам.

- Ты же знаешь свою мать, - его голос звучит глухо и виновато. – Я не смог ее отговорить. Где ты была, Диана?

- В больнице, - всхлипываю. – Меня машина сбила в день выпускного.

- Твою мать, - ругается сквозь зубы отчим. – И ты…

- Я в порядке, - слежу за его удивленным взглядом, что скользит по моей одежде. – Со мной почти все хорошо. Пара царапин и отсутствие нормальной одежды.

- Почему ты не сказала это Зарине? – в его взгляде читаю сожаление. Искреннее.

- Я пыталась, но ты знаешь ее, - повторяю его же слова.

Он кивает.

- Она дома?

Очередной кивок. Отчим достает из кармана пачку сигарет и прикуривает.

- Она тебя не пустит, - отвечает он и выпускает густое белое облако дыма. – Она в бешенстве.

- Но я не могла приехать! – в отчаянье заламываю руки.

- Она не простит тебе того, что ты сказала про Алсу и Марата.

- Но это правда.

Отчим презрительно сплевывает на асфальт. Он мне не верит. Как и мама.

- Но это правда, - эхом повторяю я.

- Алсу, она… - отчим замолкает, подбирает слова.

- Она не призналась? – догадываюсь я.

- Нет, - он делает очередную затяжку.

Из низко нависающих серых туч начинает накрапывать дождь.

Молчание затягивается.

- Я поговорю с ней, - неожиданно дает мне надежду отчим.

- Что? – поднимаю голову. Не могу поверить. Отчим, с которым мы за все двадцать лет жизни под одной крышей едва ли перебросились десятком слов, обещает поговорить с мамой!

- Я поговорю с Зариной. Расскажу про аварию и больницу. Но ты сильно не надейся… - он задумчиво жует фильтр сигареты. – Вчера ей уже звонили и пытались рассказать про аварию. Она бросила трубку. Зарина очень вспыльчивая. Пока она не остынет – объяснять ей что-то бесполезно.

Печально киваю. Я и сама это знаю. Мама готова испепелить все вокруг себя, пока в гневе. Даже если потом и пожалеет об этом.