Измена. Предательство с отягчающими - стр. 10
- А как еще обращаться с преступницей? – кричит следователь. – Которая мало того, что запирается, так еще и не собирается признаваться!
- В чем я должна признаться? - спрашиваю я, а вокруг все звенит.
Мне не хватает воздуха. Кажется, я потеряю сознание. В духоте персикового кабинета, мне становится не по себе. Мне страшно вообще что либо говорить!
8. Глава 7
Он кричит, бросает папку, я слышу каждую секунду, что я – мошенница, которой место в тюрьме. Я видела эти росписи уже сотый раз. И молчала. Если со мной что-то случится, то Дианочка окажется в детском доме. И это в лучшем случае.
Мой погасший взгляд падает на часы. Я здесь уже восемь часов. Даже не верится.
- Так, рабочий день закончился, - послышался внезапно спокойный голос. Он присел, а я впервые подняла глаза на следователя. И снова я смотрю на красивое лицо, встречаясь с холодным взглядом.
- Я пишу как есть, - произносит следователь. А я киваю. – Нет, ну может? Не хочется чистосердечненько признаться? Это зачтется? Чья подпись?
- Я не помню, - шепчу я, понимая, что утверждать ничего нельзя.
- Ну, не помните, Валерия Сергеевна, будем вспоминать! – послышалась усмешка. Я бросила робкий взгляд, поражаясь красоте улыбки.
- Можно выйти? – спрашиваю, словно в школе. Я не знаю, как спросить.
- Да! – слышится голос следователя, а он что-то пишет.
Я встаю. Мне даже не верится, что я снова стою. Сумка чуть не выпала из онемевших пальцев. Рассеянно, словно оглушенная, а иду в сторону двери. Мне кажется, я сейчас упаду. Вишу на двери и выхожу в коридор. Мне казалось, что я если и выйду из этого кабинета, то только в наручниках. Теряюсь взглядом, я направляюсь по коридору. Почему-то мне кажется, что туалет здесь. Я дико хочу пить. Дико хочу умыться. Я просто бреду, как вдруг на меня налетают. Я чувствую, как меня хватают и тащат обратно.
Сначала я не поняла. Коридоры были пустыми. Обернувшись, я увидела следователя.
- Сюда! – тычет он пальцем в неприметные двери. – А там начальство.
Я сбивчиво извиняюсь и вхожу дверь. Маленькая уборная, а я бросаюсь к крану с водой. Он гудит, пока я жадно пью с ладошки и умываюсь. Никогда не думала, что буду пить воду из-под крана. Но сейчас пью. Так жадно, что внутри все замирает.
Мокрые руки не могут открыть щеколду. Она заела. Закрылась наглухо. Меня одолевает истеричный смех.
Несколько попыток открыть провалившуюся щеколду стоило мне двух ногтей и прищемленного пальца.
Я чувствую, что эта уборная отказывается меня выпускать.
В коридоре тишина. Я не знаю, как выйти. Постояв немного возле зеркала, я посмотрела на свое бледное лицо, тени под глазами, мутные глаза.
- Так! - выдыхаю я, пытаясь снова открыть щеколду. Сумка лежала на раковине, чтобы не мешаться.
Это только я так могу! Господи! Это только я так умею!
Время идет, а я пытаюсь освободиться, как вдруг в сумке звонит телефон. Я иду к ней и достаю его.
- Валерия Сергеевна, - голос следователя в трубке был строгим и холодным. – Вы там как? Сбежать решили?
- Нет! – выдыхаю я, глядя на дверь. – Просто тут щеколда… И я не могу…
- Понятно! – послышался голос. Трубку положили. Я слышу шаги в коридоре. Дверь подалась вперед и хрустнула. Хлипкая щеколда, изранившая мне все пальцы, вылетела.
- Выходите, - слышу я. И я выхожу, сгорая от стыда. Мне стыдно настолько, что я боюсь поднять глаза. Дверь персикового кабинета открылась. А эти персиковые стены, папки и шкаф, набитый целыми томами. – Присаживайтесь!