Измена под бой курантов - стр. 10
Когда заболевает Ланка начинаю внутренне дрожать. Головой понимаю, что это уже не в первый раз, что всё будет нормально, что организм справится, но всё равно сплю урывками всю ночь, трогая лоб: не поднялась ли температура? Прислушиваюсь к дыханию, достаточно ли оно свободное, и не могу успокоиться до тех пор, пока она не идёт на поправку. Убеждаю потом себя: вот видишь, болезнь отступила. Но как только что-то с ней не так, мои нервы снова натянуты, как струна.
В такие минуты всегда выручал Кораблёв. Говорил, чтобы я не драматизировала по пустякам. Что это вирус и организм борется. А потом обнимал, обхватывая руками, и казалось, будто я в большом тёплом коконе. Делил всё на два. Горькие моменты жизни, страхи, счастье. Сердце продолжало учащённо биться, нервничая, но приходило осознание, что не одна. Пусть семья небольшая, но мы есть друг у друга. Были. Теперь он тоже всё разделил, только иначе.
Всплывает картинка с Эдом. Это фото делала я. Он выглядит шикарно: серый свитер и голубые джинсы, пронзительный взгляд на меня через камеру. Я поймала кадр на одном из ужинов у моих родителей. Каждый раз, когда на экране возникало его лицо, невольно улыбалась. Сейчас хочется зашвырнуть телефон подальше, чтобы не видеть.
Кораблёв звонит уже в пятый раз, наверное, но слушать его не хочу. Не для того тащу ребёнка сквозь ночь, дабы выяснять отношения по телефону. О том, чтобы остаться, не могло идти и речи. Он бы никуда не ушёл, а делить с ним постель – не стану. По телу пробежало омерзение, и меня передёрнуло. Уйти спать в детскую? Не выход.
Хотелось стереть его с поля зрения, из памяти. Только разве такое возможно? Сбросила, снова набирая номер отца.
Конечно, я боюсь за него. У нас всегда были тёплые отношения. Он – примерный муж и папа, который всегда поддержит, утешит, рассудит. Знаю многих, кто рос в неполных семьях, и уже тогда понимала, как мне повезло. Подруги смотрели на него, как на героя, потому что не знали достаточно своих. Приходили ко мне, и я была уверена, что тайно они влюблены в него. Отец умел расположить.
Тьфу-тьфу, что это я он нём в прошедшем времени. Он и до сих пор знает подход к людям. Я потеряла мать недавно, была сама у края, теперь боюсь за него. Я чертовски за него боюсь!
Он не стар, но кажется, утрата подкосила его. Отец перестал так часто шутить и улыбаться, словно не для кого придумывать эти самые шутки. В Ланке души не чает, оно и понятно, единственная внучка на данный момент. Надеюсь, скоро и Вика порадует его.
Представила, как летим с папой на свадьбу, чтобы быть в этот день рядом с невестой. Цепочка ассоциаций замыкается на моём торжестве, и вот перед глазами Эдик в костюме жениха, потом в красной дурацкой шубе. Круг замкнулся, я снова думаю о нём какое-то время, и ревность острыми лезвиями режет душу на лоскуты. Теперь красный станет триггером.
Сжимаю зубы, напоминая себе, что не одна. На коленях спит Ланка, и мы едем с добрым самаритянином к отцу.
Отец!
Набираю ему снова и снова, но ответа так и нет. Ревность уступает место страху, и я ищу номер сестры, но тут же говорю себе, что это глупость. Она там, мы здесь. Кроме волнения в новогоднюю ночь я ничего ей не принесу.
Всё хорошо, Яна, всё нормально, - успокаиваю себя, только это не очень помогает. Я убеждена, что злой рок ходит со мной повсюду, прицепляется 31 декабря и косит всё, что мне так дорого. Таксист замечает моё волнение, и я не скрываю, что беспокоюсь за отца.