Измена пахнет апельсином - стр. 38
— Еще полотенце есть. Промокни волосы, чтобы не заболеть, — женский взгляд метнулся к серьезному мужскому лицу, и Петя усмехнулся, заметив сведенные к переносице брови. — Не удивляйся, я просто…
— Не любишь гостиничные. Я помню.
Майя сглотнула плотный, застрявший в горле ком, который мешал дышать, и забрала полотенце. Высушивая пряди, старалась не смотреть налево, но чувствовала обволакивающий пристальный взгляд, что ложился на плечи, руки, оставил свой след на груди и стройных ногах. Мокрая ткань платья почти ничего не скрывала. Наоборот, она подчеркивала плавные изгибы, остроту ключиц и каждую мышцу напряженного женского тела.
Закончив с волосами, Майя отдала полотенце и нырнула в толстовку. Краем уха увидела, что Петя включил климат-контроль, а спустя мгновение почувствовала не только комфортный воздух, но и тепло сидения.
Машина тронулась и в салоне вновь наступила тишина.
— Ты всегда мечтала о своей кондитерской, — Мстиславский снова почесал костяшками губы, помассировал переносицу, словно отыскивая внутри себя силы, и спросил спустя время. — Не сложилось?
— Она у меня была, — Петя повернул голову, Майя выдержала прямой взгляд. — Я открыла ее спустя год после... после того, как мы расстались. Было сложно, но мне помогли.
— Ну конечно, — хмыкнул.
Сорвавшиеся шепотом слова ее озадачили. Не такой реакции Майя ожидала. Ведь кто, как не Петя, знал, как сильно она хотела выиграть в международном конкурсе молодых кондитеров, потратить два месяца на стажировку у самого известного шоколатье мира и, наконец, открыть свою кондитерскую.
Но если раньше он подставлял плечо и поддерживал, сейчас его губы застыли в пренебрежительной улыбке.
— А ты всегда мечтал о семье. Можно поздравить? Саша отличная девушка.
Она хотела уколоть, но, сказав, не поняла, кому сделала больнее. Замерла и, опустив взгляд, отвернулась к окну.
— Мы встречаемся почти год, — Петя зачем-то объяснил. — У нас довольно… нетривиальные отношения, если так можно сказать.
— О прошу, мне не нужны подробности, — Майя отмахнулась. Почувствовала, как успокоившееся сердце снова пустилось галопом. Жар румянца обжег шею.
— А что тебе нужно, Майя? Знаю, что нужно было раньше, а сейчас?
Она обернулась. От резкого движения влажные волосы прилипли к щеке и губам. От слишком эмоционального громкого вопроса покрывшаяся корками душа спряталась еще глубже.
— О чем ты?
Петя шумно выдохнул, потер шею и ударил тыльной стороной ладони по рулю. Зажмурился на мгновение и, когда снова поднял веки, его дыхание было спокойным.
— Я не знаю. Прости, просто… Просто ты появилась и… — его взгляд бегал по приборной панели, улицах за лобовым стеклом. Ловил сигналы светофоров и скрывающихся от дождя людей. Но избегал внимательного ответного взгляда со стороны пассажирского сидения. Петя постучал по грудной клетке и, наконец, обернулся, — …и здесь снова стало неспокойно, Майя.
— Зачем ты мне это говоришь? — она моргнула, подняла к потолку глаза, чувствуя, как те наливаются слезами.
— Я не хочу, чтобы воспоминания о нас были плохими.
— Прошлое не исправить, Петь. Оно навсегда останется в памяти таким, каким было. И… — сердце застучало еще быстрее, больно ударяя в ребра и перекрывая горло. Но Майя хотела сказать то, что вопреки здравому уму, рвалось наружу. — И не все было плохим. Я помню и много хорошего.