Измена. Неразличимые границы - стр. 8
Весь день Богдан промаялся в неведении. Куда звонить? Где искать? На новую пассию рыкнул, когда она позвала отметить свободу от надоевшего брака:
— Я занят сейчас! Не могу. Дел навалилось.
Поняв, что Ксения надулась, добавил чуть смягчившись:
— Сложно все сейчас, сама понимаешь.
В конце рабочего дня примчался домой в надежде, что Дарья вернулась… Кричал ее прямо с порога. Лишь эхом вдоль стен прокатился его каркающий голос. Дом, будто тоже от него отвернулся. Неуютно стало, тоскливо. Заходить не хочется.
Вызвав такси, Богдан поехал в бар, чтобы напиться и хоть на время успокоить тремор внутри себя. Нужно за порцией виски подумать, как дальше быть. Как ни странно, среди шумных посетителей бара думалось легче, чем в пустом «гнезде», где ветки стали колоть со всех сторон разочарованием.
— Вавилов? — его окликнул смутно знакомый мужик. Ах, да… Они встречались. Этот перец ресторанный бизнес мутит и это заведение, возможно тоже ему принадлежит. — Как дети? Как жена? — подсел за соседний стул, хотя его не звали.
— Никак. Разводимся мы с Дашей. Я другую полюбил, — сфальшивил тембром на последней фразе. Откровения поперли из него после трех глотков крепкого алкоголя.
— Да, ладно? У тебя такая прекрасная жена — добрая, настоящая, заботлива, домашняя… Симпатичная. Пироги, наверняка печет и борщи варит… Редкий по нынешним временам экземпляр.
— Варит, — кивнул Вавилов и живот его протяжно заурчал: «Але! Где борщ?». Ему в ответ упала новая порция виски, чтобы заглох и не выступал тут.
— Я бы следы такой женщины целовал. Моя кикимора губастая ни на что не способна, только деньги мои тянуть, да по бутикам шляться. Мне кажется, ей совершенно насрать на меня, лишь бы деньги приносил. Вот так женишься на конфетке, а под оберткой… — он покрутил в руке стакан с золотистой жидкостью, где несколько кубиков льда бились друг об друга. — Так, говоришь, разводитесь? Даша теперь — свободная женщина? — взгляд его стал хищным, словно добычу почуял, ноздри раздул.
6. Глава 6
Никто утром ее не будил, просто непривычные звуки растормошили. Даша еще спросонья не поняла, где находится. Зевнула, потянулась, раскинув тонкие руки. Замерла, увидев низкий потолок, старый шкаф в углу. Перевела взгляд на раскрытый чемодан, из которого вчера впопыхах вынимала комплект белья. Уголком торчала фоторамка из разрытых вещей.
Скрипнув кроватью, Дарья протянула руку и вытащила ее. Погладила холодное стекло кончиками пальцев. Это особый вид боли — видеть своих детей только на фото. Стараться не вспоминать того, что они сделали… Просто, выбрали удобный формат, ничего личного. Папины деньги оказались важнее матери. Кольнуло под сердце, и она всхлипнула, прикусив ребро ладони зубами.
— Слышу, что не спишь, — заглянула Галина Михайловна без стука, утирая руки об передник. Быстро окинула обстановку, зацепившись взглядом за фото в ее руках. — Кто это у тебя? — вперевалочку обошла и заглянула, прищурившись. Дети твои?
Даша просто кивнула, горло схватило спазмом.
— Живы хоть?
У Дарьи глаза стали огромными, как у совы. Рот непроизвольно открылся. Кожа лица и шеи пятнами пошла.
— Ой, ну и Слава Богу! Главное, живы… Остальное все можно вынести. Пошли ни то, завтракать. Каша на молоке, яйца вареные… Да, потом кур нужно кормить. Нюшка чего-то повизгивает, никак разродиться собирается.