Изломы судеб. Роман - стр. 29
– Социальное происхождение у него неправильное – из купцов.
– Социальное происхождение – вещь нужная. Однако не только по социальному происхождению о человеке судят, а и по его делам. Товарищ Ленин, например, из дворян…
– Ну, насчет товарища Ленина вы, товарищ командующий, не очень. Наш он – питерский, потомственный пролетарий, металлист, – начал пересказывать одну из многочисленных баек о социальном происхождении Ленина командир полка.
– Ладно, металлист! – расхохотался Фрунзе. – Строй полк! Награждение проводить будем!
Перед вручением знамени выступил Фрунзе. Он говорил кратко, ясно, доходчиво, избегая малопонятных бойцам и многим командирам слов. Он рассказывал какая прекрасная жизнь в новых светлых городах ждет рабочих. Какая прекрасная жизнь ждет крестьян на вольной, свободной от помещиков земли.
– А как насчет продразверстки?! – крикнул кто-то из задних рядов.
– Продразверстка, товарищи, – явление временное. Армию кормить надо, города кормить надо. Разгромим белогвардейщину – продразверстку отменим. Но для этого надо победить! Нам надо гнать врага за Урал! Очистить от него Сибирь, сбросить в Японское море! Вот тогда заживем! Тогда и продразверстку отменим, и разрушенное войной восстановим, и мировому пролетариату в его борьбе с международным капиталом поможем! А пока вперед, на врага, товарищи!
Под недовольным взглядом командира полка Лебедев получил орден Красного Знамени. Наградили маузерами командиров батальонов. Начальнику кавалеристов вручили шашку в серебряных ножнах кавказской работы. Дорогое оружие получили другие конники. Затем прозвучала команда:
– Разойдись!
Коле сзади закрыли лицо руками. Он провел по кисте и не поверил себе.
– Леночка! – выпалил он и обернулся.
Перед ним стояла его Леночка. После был долгий и страстный поцелуй, еще и еще. Наконец, молодые люди оторвались друг от друга.
– Поздравляю! – выдохнула Леночка, указав на орден, и крепко прижалась к любимому.
– Ты откуда?
– Я в политотделе фронта. Поднимаем боевой дух бойцов, учим их грамоте, выступаем с концертами перед красноармейцами и населением. Пойдем! Сейчас концерт для вашего полка начинается!
Коля смотрел не на сцену. Он любовался загорелой, подтянутой, повзрослевшей Леночкой в ладно сидевшей на ней гимнастерке. Лишь один раз Николай обернулся на артистов. Гармонист заиграл песню, которую совсем недавно пели белые перед неудавшейся атакой.
– Это же – белогвардейщина! – зашептал, было, Лебедев.
– Была белогвардейщиной! А теперь послушай, как мы с девочками из политотдела ее переделали.
– Рвутся снаряды, трещат пулеметы, но их не боятся красные роты, – пели девушки из политотдела и гармонист. – Смело мы в бой пойдем за власть Советов, и как один умрем в борьбе за это!
– Наша песня! – закричали красноармейцы, когда затихли последние аккорды. – А беляки ее на свой манер переделали!
– Берите листовки, товарищи! Здесь слова песни! – принялась раздавать листы с текстом Леночка.
А потом ее увез поезд в другие части, в другие края, на другие фронты той необъятной войны.
Затем было взятие городка Бирск. К тому времени Лебедев, используя свои технические знания, починил поврежденный «максим». Поскольку другие пулеметчики были при деле, ему поручили это грозное оружие. Николай снова валил белогвардейские цепи, вел огонь по колокольням и чердакам, откуда стреляли колчаковцы, настигал пулями выбитых из Бирска врагов. Ему вручили трофейный браунинг с серебряной табличкой с выгравированными на ней словами: «Николаю Лебедеву – стойкому бойцу Революции».