Избранные. Религиозная фантастика - стр. 18
– Откуда ты все это знаешь?
– Когда из меня делали входной билет для тебя… много порассказали.
– Прости…
– В город нельзя войти без билета…
– Почему?
– Трамваи своим движением создают особую структуру пространства-времени. Если бы они вдруг остановились, то весь этот кусок реальности просто бы исчез. А так они тактом движения задают частоту системы, вектором движения – общий вектор. Трамвай здесь одновременно ножницы, перекраивающие ткань пространства-времени и иголка с ниткой, сшивающая разрезанную ткань. Они ездят, создавая священный союз физики и биологии, разрезая-сшивая, закручивая, как в вихре, и получается многослойность, вроде, как листья на капустном кочане, а внутри локальное пространство, с соответствующим образом искривленными границами. Без трамваев в этот «кочан» попасть уже невозможно. Понял?
– Не совсем.
– Еще бы ты сходу понял. Тут не всякий математический физик просто так, на пальцах, разберется. Даже Эйнштейн не въехал в структуру и содержание этого пространства, не расшифровал комплект скалярных потенциалов.
– А трамваи когда-нибудь остановятся?
– Нет, их приводит в действие энергия гармонических колебаний Вселенной. Пока будет существовать Вселенная, трамваи будут ездить. А вот у тебя столько времени нет.
– И кто все это создал?
– Вот этого я не знаю. И возможно, не знает никто, из ныне живущих в городе.
– Тебе больно?
– Сам как думаешь?
Мы замолчали, глядя на решающие мою судьбу трамваи.
Когда богу скучно
Арсений Абалкин
Большая черная птица клевала его в висок, причиняя адскую боль. Он попытался прогнать ее, но отчего-то не смог двинуть ни рукой, ни ногой. Паника усилилась, когда тварь, повернувшись к нему безумным птичьим глазом, заорала:
– Дэвид, твою мать, это срочно!
И тогда он проснулся.
Птичий клюв переместился внутрь головы, во рту словно кошки нагадили, от попытки встать затанцевали стены. Все выпитое накануне требовательно просилось наружу изо всех отверстий.
Для начала он попробовал сесть на кровати. Из телефона продолжал орать голос шефа:
– Дэвид, ты меня слышишь?!
Он продрал глаза, с трудом навел резкость, откашлялся и только тогда проскрежетал:
– Лью, какого черта…
– Слава богу! – в голосе Лью слышалось облегчение. – Я уже хотел посылать за тобой.
– Да что стряслось?
– Не хочу портить тебе выходной, приятель, но надо срочно лететь в Пойнт Лэй, отвезти к ним хирурга.
– Ты смотрел в окно? Моя птичка не потянет против такого ветра. Обратись к нефтяникам, у них крутые машины.
– Дэвид, ты что, совсем одичал? Все силы сейчас брошены на аварию в Прадхо-Бей. Дэвид, – он понизил голос, – она уже у меня в офисе, поторопись.
Дэвид понял, что отвертеться не удастся, и с ужасом подумал о том, как поведет вертолет в таком состоянии.
– Ладно, дай мне полчаса.
Выблевав душу в унитаз и постояв под струями ледяной воды, пилот спасательного вертолета Дэвид Хомски был уже в состоянии проглотить горсть таблеток от похмелья и привести себя в более или менее божеский вид. Скорее «менее», если честно, но какого черта, у него законный выходной. Был.
Злой, как черт, вывалился под пронизывающий полярный ветер. Щеки сразу начал кусать мороз. За два года здесь, на краю света, Дэвид так и не привык к нему, но голова немного прояснилась. В конце концов – надо так надо. Тому бедняге, что ждет хирурга в инуитской деревне, еще хуже, и все сейчас зависит от него. И от… стоп! Почему Лью сказал «она уже здесь»? Неужели на место вышедшего на пенсию дока Питерса взяли бабу? Этого не хватало…