Избранное - стр. 9
Мы идем на бульвар всей компанией. У нас замечательная компания! Разве лучше бывают компании? Четыре моих лучших друга – все в белых рубашках и синих сандалиях. А я в красных сандалиях, а Боба в коричневых. Боба несет заводной паровоз, а Рафис винтовку. У него замечательная винтовка. Ее сделал дядя Али. Он все может сделать – стул, стол, табуретку… У нас в прошлом году была елка огромная. Мы стали ставить ее – ну никак! – елка все время падает. «Крест надо, – говорит папа, – где я возьму его?» Мы опять ставим елку в бочонок, а елка все время падает. Входит дядя Али, говорит: «У вас доски есть?» Мы говорим: «Какие доски?» – «Деревянные», – говорит он. Я принес две дощечки. А он говорит: «Толще есть?» Я говорю: «Толще есть». Он говорит: «Тащи их». Он берет доски: раз-два – и крест готов. Мы так удивились! Соседи у нас просто редкие. Мы к ним ходим. Они ходят к нам.
Папа учит музыке Раиса, Рамиса, а Расим, Рафис еще маленькие. А то их папа тоже учил бы.
Мы идем на бульвар всей компанией.
А на бульваре народу! Море как зеркало. Играет музыка. Папа держит меня крепко за руку, а я иду по барьеру. А за барьером море. Там катают на катере.
– Кто со мной? – говорит папа. Он идет первый на пристань.
Мы садимся в катер. Мотор тарахтит, и мы едем. А я сижу с гармонистом. Он вовсю играет. И поет здорово:
Я тоже пою, поют братья Измайловы. Все поют.
С моря город наш весь в огнях. Будто фейерверк. Очень красиво!
Только жаль, мало катались.
– Еще хотим! – кричат братья Измайловы.
Катер подходит к пристани.
Брат мой Боба схватился за поручни. Еле-еле его оторвали.
Он идет и ревет на весь бульвар.
– Прекрати, – кричит папа. – Мне это не нравится!
Мы заходим в тир.
Папа с дядей Али стреляют. А нам не дают. Мы стоим, смотрим, даже не просим. Мы знаем, нельзя мешать, раз люди целятся.
– Все в десятку, – говорит папа.
Они снова целятся, а мы смотрим.
– А где Боба? – говорит папа.
Мы выбегаем из тира. Папа даже забыл свою премию. Возле тира толпа.
– Что случилось? – говорит папа.
– Да вот, мальчик тут потерялся. А где живет, не знает. То есть он номер дома помнит. А улицу он забыл.
– Где этот мальчик?
Да разве увидишь здесь мальчика! В такой толпе!
Мы, конечно, его не видим. Зато мы слышим, как он говорит:
– Я забыл свою улицу…
Ну конечно же, это Боба!
Ему говорят:
– Вспоминай, мальчик, ведь важно.
– Сейчас, – говорит Боба, – вспомню…
Ему говорят:
– Ты не торопись. Вспоминай без волненья.
А он говорит:
– Я совсем не волнуюсь.
Ему говорят:
– Ты кушать хочешь?
– Хочу, – говорит Боба.
– Сыр хочешь?
– Сыр не хочу.
– А конфету?
– Конфету хочу.
– Тебя хорошо кормят?
– Плохо.
– Товарищи! Мальчика плохо кормят! Тебя очень плохо кормят?
– Очень.
– А чем тебя кормят?
– Всем.
– Значит, ты не бываешь голодным?
– Бываю.
– Как же ты бываешь голодным, если тебя всем кормят?
– А я не бываю голодным.
– Ты же сказал, бываешь.
– А я нарочно.
– Зачем же ты нас обманываешь?
– Просто так.
– Ты всех обманываешь?
– Всех.
– Зачем же ты это делаешь?
– Просто так.
– Смотрите какой! Просто жуть! Ну и ребенок!
Тогда папа сказал целую речь. Он сказал:
– Товарищи! Это мой сын. Он сбежал из тира. Давайте-ка мне его сюда! Я его отец. А болтает он здорово. Уж верно. Вы сами заметили. И где только он научился болтать! Просто диву даешься! Я вижу, он вам понравился. Но я вам его не оставлю. Раз уж он мой сын.