Избранное - стр. 10
Тогда все расступились. Мой папа взял Бобу на плечи. Пожелал всем успехов в работе. И мы пошли домой.
А премия в тире осталась. Тут все на свете забудешь!
7. Мой папа пишет музыку
Наш папа сегодня дома. Сегодня он не идет в музыкальную школу, где он обычно преподает. Сегодня у папы свободный день. Сегодня он пишет музыку. В это время у нас дома тихо. Мы с мамой ходим на цыпочках. Брат мой Боба уходит к Измайловым.
Наш папа пишет музыку!
– Тру-ру-ру! – напевает папа. – Та-та! Та-та-та!
Это правда, я не люблю Клементи. Не очень люблю я музыку. Но когда папа за роялем, поет, играет и пишет ноты, – мне кажется, он сочиняет марш. Музыку я не люблю, это верно. Я люблю разные песни. Те, что поют солдаты. И марши люблю, что гремят на парадах. Если бы папа мой написал такой марш! Я был бы очень доволен. Я папу просил об этом. Он мне обещал. Может быть, он сейчас пишет марш для солдат? Может быть, я увижу когда-нибудь целый полк – все с винтовками, в касках, раз-два! – все шагают под громкий папин марш! Как было бы здорово!
– Ты пишешь марш? – говорю я папе.
– Марш? Какой марш?
– Самый военный, – говорю я.
– Убери его, – говорит папа.
– Марш отсюда! – говорит мама.
Я иду на балкон. Я вижу девочку с бантом. Подумаешь, бант! Папа мой пишет музыку! Может быть, марш!
– Тру-ру-ру! – поет папа.
Ага, слышит, наверное! Пусть она знает. Все делает вид, что не слышит!
– Трам-там! – стучит папа по крышке рояля.
Это нельзя не услышать.
Она поднимает голову. Но я смотрю в сторону. Пусть она знает!
– Бам! – папа стукнул по крышке рояля. С такой силой, что я даже вздрогнул.
– Бам!!! Бам!!! Бам!!! – он стучит кулаком по крышке.
– Ага! Ну, каково?
А она только бантом махнула.
Тогда я разозлился и крикнул:
– Эй, ты! Нечего здесь проходить! Слышишь! Нечего!
Расстроенный, я ушел с балкона. Я вижу, и папа расстроенный. Он сидит, подперев рукой щеку. Такой весь печальный.
– Мама на кухне, – говорит он.
– Зачем мне мама?
– Тогда как хочешь, – говорит он.
Вот и мама. Она говорит:
– Брось ты это… Володя…
– Что бросить-то? – говорит папа.
– Эту твою… симфонию…
– Я же чувствую… тут вот не то… тут не то… а тут – то!
– Ну и брось, раз все не то…
– Не все не то…
– Все равно.
– Как это так все равно?!
– Я-то тут ни при чем? – говорит ему мама.
– Ты ни при чем, верно…
– И Петя ни при чем, и Боба.
– И Петя и Боба… – говорит папа.
Он смотрит на нас, а мы на него.
– Дайте мне отдохнуть, – просит папа.
Но ему не дают отдохнуть. К нам звонок. Это Олимпиада Васильевна. Со своим сыном Мишей. Папа будет с ним заниматься.
8. Олимпиада Васильевна и дядя Гоша
Миша кривляется, строит рожи, показывает всем язык. А папа сидит с ним рядом, считает в такт: раз – и, два – и, три – и…
Занимается папа бесплатно. Потому что знакомый.
– Вы золотой человек, – говорит Олимпиада Васильевна.
– Баловник он у вас, – отвечает ей папа.
Она кричит сыну в ухо:
– Где совесть? Где совесть? Где совесть у человека?!
Он перестает строить рожи. Но ненадолго.
– Бессовестный! – кричит Олимпиада Васильевна.
– Они все такие, – говорит папа.
– Все бессовестные, – говорит Олимпиада Васильевна.
Почему, думал я, его учат музыке? Почему меня учат музыке? Почему всех кругом учат музыке? Если никто не хочет? Я не мог понять!
– Вот тут вам подарок, – говорит Олимпиада Васильевна.
– Бросьте вы, – говорит папа.