Избранное дитя, или Любовь всей ее жизни - стр. 25

Долгие уроки моей мамы, объяснения бабушки, весь мир, в котором мы жили, и мое собственное любящее сердце смягчили мою обиду.

– Ох, Ричард, ладно.

И слезы без всякой причины снова хлынули из моих глаз. Он ласково обнял меня и стал вытирать их своим носовым платком.

Потом мы долго сидели в молчании, пока первые звезды не показались на небе.

– Я не люблю, когда другие трогают мои вещи, – тихо и примирительно заговорил Ричард.

– Я знаю. – Этими словами я полностью приняла вину на себя. – И обещаю никогда больше не прикасаться к Шехеразаде.

Я могла бы пообещать и больше, но тонкий серп месяца выглянул из-за тучки и заглянул мне в глаза. Мне послышался тот странный поющий звук, который я всегда принимала за музыку сердца Вайдекра. Эта ночь не казалась мне мирной и покойной, она была какой-то зловещей. Свет луны словно предупреждал меня о том, что любовь Ричарда к своей собственности заходит слишком далеко и я не должна так охотно уступать ему.

Но странный момент прошел, и снова я сидела на сеновале с товарищем моих детских игр.

– Мастер Ричард не любит, когда трогают его лошадь, не правда ли? – с любопытством спросил Денч.

– Не любит, – ответила я, отрываясь от дум.

Я больше никогда не подходила к Шехеразаде, и Ричард забыл свой гнев. Впрочем, последние дни я мало видела его.

– Собака на сене, – пробормотал себе под нос Денч. – Я считаю, что вы и без всякой учебы научитесь скакать верхом, мисс Джулия. В конце концов, вы ведь прирожденная Лейси.

– Нет, – твердо сказала я и выпрямилась. – Я не стану учиться скакать верхом, пока не вырасту, Денч.

– Ну и ладно, – услышав упрек в моем голосе, спокойно согласился он.

Мы въезжали в великий покой вайдекрского леса.

– Хотите подержать поводья? – предложил он мне.

– О, еще бы! – с жаром согласилась я.

Джем иногда позволял мне править нашей старой двуколкой, но сейчас впервые мне довелось держать поводья великолепной лошади Хаверингов.

– Берите, – великодушно разрешил Денч и стал следить, как мои маленькие руки бережно взялись за поводья, словно это были дорогие ленты. – Умелые руки, – одобрительно пробормотал он. – У вас руки как у миссис Беатрис.

Я кивнула, едва слыша его. Солнечный свет скользил по моему лицу, ветер, ласковый, как пение птиц, дул мне навстречу. Целая стая скворцов на все лады распевала над нами в ветвях деревьев, а за лесом на заброшенном поле виднелись грачи.

– Мы могли бы не ехать прямо домой, – предложил Денч, глядя на мое счастливое лицо. – Давайте объедем вокруг мельницы и вернемся домой через деревню.

Я заколебалась, потому что все еще помнила историю о том, как забирали детей. Но в конце концов, Ричард ходил через деревню к викарию на уроки, и мама никогда не запрещала мне там бывать.

– Хорошо, – согласилась я.

И мы свернули на деревенскую улицу, проехав мимо заржавленных, всегда открытых ворот Вайдекра. Деревенская улица была пуста, лишь несколько бледных лиц виднелись сквозь закрытые окна. Денч кивнул сапожнику и кузнецу, они помахали в ответ, и мы свернули на поросшую травой дорогу, которая вела к общественной земле. Неподвижно замерло в воде мельничное колесо, на нем повисла давно высохшая травинка.

– Можно пустить лошадь галопом, если вы хотите, – снова сказал Денч.

И, совсем ни о чем не тревожась, я ослабила поводья и почувствовала, как коляска поехала быстрее и стук копыт по земле участился.