Избранное: Динамика культуры - стр. 14

Когда самолет приземлится в Кисуму, мы окажемся в небольшом городке, в значительной мере зависимом от интересов золотодобычи. Часть его выглядит почти по-европейски. Некоторые улицы напоминают нам Индию. Но, если брать в целом, это поселение есть сложное, существующее само по себе образование, определенное близостью нескольких африканских племен, а также деятельностью живущих и торгующих здесь европейцев, как и фактом индийской иммиграции. Это – важный центр торговли и экспорта золота; взятый в таком качестве, он должен быть изучен социологами в его отношении как к мировым рынкам, заокеанским промышленным центрам и банковским организациям, так и к африканским трудовым и природным ресурсам.

В Найроби мы вступаем в мир, где туземцы и предметы африканского обихода исполняют роль, соответственно, бессловесных персонажей и декораций. Здесь преобладают большие европейские конторы, банки, церкви и магазины. Белые жители ходят по своим европейским делам и живут в мире, внешне почти не затронутом Африкой. В действительности же он покоится на африканском фундаменте. Принимать излюбленный местный лозунг, объявляющий Восточно-Африканское нагорье «Страной белых», в его полном и буквальном значении будет серьезным социологическим просчетом. Европейская культура Восточной Африки, хотя и в значительной мере импортированная из Европы, адаптировалась к африканской естественной среде и зависит от ее человеческого окружения.

Это трехчастное членение – различие между старой Африкой, Европой, импортированной на континент, и новой сложносоставной культурой – проходит перед нами вдоль всего воздушного пути, железной дороги и автомобильной трассы. Вот вы выходите к местным угодьям, где и сегодня можно послушать африканскую музыку, посмотреть африканские танцы, увидеть африканские церемонии, поговорить с африканцами, одетыми в свои старые наряды, не знакомыми ни с одним европейским языком и живущими старой племенной жизнью. А вот неподалеку, в бунгало или в небольшом европейском поселении, вы слушаете английскую музыку на коротких волнах и наслаждаетесь «чисто европейскими» песнями сплошь об «Алабаме» или «Малышке» или о том, что кто-то де «напевает вместе со сверчками»; вы можете почитать последние номера «Тэтлера» и «Скетча» и с удовольствием поспорить насчет спорта, местных происшествий и событий за океаном или насчет партийной политики в Англии. В этот мир африканец входит только как призрачная фигура: вот слуга, подающий поднос с «предзакатными» напитками; вот обрывки африканских песен, доносящихся из-за ограды с плантации. Иначе говоря, европеец живет в полной отрешенности от африканской туземной жизни. Время от времени смешной анекдот, вопросы по работе, административные задачи или миссионерские трудности напоминают о ней – все это иногда обсуждают те европейцы, чьи профессиональные заботы связаны с регулированием тех или иных проблем туземцев. Однако это не порождает в них заинтересованности туземной жизнью как таковой, глубокого изучения ее ради нее самой.

Цветной барьер в социальном, культурном, а также в экономическом смысле в значительной мере определяет взаимоотношения между европейцами и африканцами. Понимать эти отношения или как «достаточно интегрированную сферу взаимного существования», или как простую «смесь», составленную на основе прямого «заимствования», – значит игнорировать реальные силы, осуществляющие воздействие и реагирующие на него, не принимать во внимание сильное взаимное сопротивление и антагонизм двух рас и культур.