Избранница звёзд - стр. 7

– Церис… – его голос звучал хрипло.

– Все в порядке?

Он кивнул, вот только его поза говорила иное. Я опустилась на ступеньку рядом с ним и провела ладонью по спине, чувствуя дрожь его кожи при дыхании.

– Мне страшно, – признался он.

– Как и всем нам. Люди не готовы к тому, что прямо у них на глазах оживут легенды и сказания.

Он прислонился ко мне боком, и я наслаждалась теплом его тела. Затем провела пальцами по кончикам его волос, доходящих ему до подбородка. Кан был таким сильным, и хотя легко смеялся, я никогда не видела своего жениха плачущим. Теперь он, казалось, был на грани слез.

– Кан, что такое?

Он тяжело сглотнул, мешкая, но мое молчаливое ожидание ослабило его сомнения.

– Гретча или Аня. На женском собрании не приняли окончательного решения, и теперь совет будет выбирать между ними двумя.

Слова словно вонзились в сердце железной пикой. Я окаменела. Его печаль накрыла меня с головой, топя и придавливая вниз, как наковальня.

Аня. Я и не подумала о ней.

Если ее выберут, то всю ее семью будут воспевать вечно. Однако это разобьет Кану сердце, ибо, невзирая на все мои усилия, он по-прежнему меня не любил. Не так, как я любила его. Не так, как любил Аню.

И если я знала Аню достаточно хорошо, она ответит на зов. Раз уж на Земле ей не быть с любимым мужчиной, так почему бы не положить конец мучениям самым почетным из возможных способов?

Я продолжила гладить Кана по спине, однако пальцы онемели. Какое-то время мы просто сидели в полной тишине, ибо даже лесные создания благоговели перед горящим факелом: ни сверчок не застрекочет, ни птица не запоет.

Именно в этой тишине внутри у меня вспыхнула маленькая искорка, чуть больше уголька, тлеющего в бездне отчаяния, клокочущего под кожей. Сперва я не обращала на нее внимания, или, по крайней мере, пыталась, вот только она жгла так сильно, что боль стала невыносимой. Поцеловав голову Кана, я позволила ему горевать в одиночестве и побрела прочь. В собор не пойдешь: в нем невозможно было находиться. Лес навевал жуть. Дом казался слишком переполненным, неприветливым, а Идлиси все еще предавалась там унынию, страшась за свою собственную участь. Поэтому я просто ходила кругами без четкого пути, без цели, пытаясь погасить ту искру, ибо она пугала меня так, как доселе не пугало ничего.

Я знала, как стать для Кана самой любимой, не сломив его духа и не опозорив свою семью.

Проблема заключалась в том, что для этого мне придется умереть.

Всего парой слов, одним-единственным обещанием я могла дать Кану то, чего на самом деле желало его сердце. Могла спасти жизнь Ане и разорвать помолвку. Могла прославить свою семью и себя: обо мне будут слагать песни и передавать их из поколения в поколение, обо мне не забудут никогда.

Я могла стать звездной матерью.

Эта мысль овладела мной всецело, я была не в состоянии думать ни о чем ином. Через несколько часов я таки добралась до дома, но не легла спать, а залезла на крышу и принялась наблюдать за факелом на вершине собора. Даже издалека я чувствовала Его жар, который пульсировал в такт биению моего сердца.

У меня была возможность добиться любви нареченного, развеять страх сестры, дать Ане шанс на счастье. Возможность показать свою ценность перед родителями и всем Эндвивером. И раз уж меня не сумел полюбить Кан, то вдруг полюбит Солнце?