Из грязи в князи - стр. 2
Андрен ощутил, что запахло, как на скотобойне. Причем не только от его штанов.
Опешивший отчим застыл, потеряв дар речи. Десятник неожиданно для себя растерял весь запас ярости перед «манекеном» для битья.
Не веря глазам своим, Рэджи скосил глаза на шевелюру. Удивлённое лицо вытянулось, словно неизвестный потянул за уши. Отчего он стал похож на тяглового осла. Андрен не смог удержаться и захохотал. Истерика подводила его к двум желаниям: убежать к реке и как следует запомнить выражение лица отчима.
Мгновение замешательства отчима прошло. Сказалась военная выучка. Зычный голос отставного служаки воскрес. Секунды спустя десятник Империи уже гремел, как раскаты грома:
– Проклятый магик! В Старом Ведре нет места выродкам! Это наследственная деревня рубак его величества и добропорядочных крестьян, которые обрабатывают землю своими руками, а не бормочут заклинания, обссыкая штаны. Пошёл вон отсюда!!! И даже не думай порочить честное железо и кропотливый труд! Ты жалкое, ничтожное существо, валишь в Академию не-ме-для!!!
Языком отчим владел гораздо лучше меча.
Андрен улыбался и никак не мог убрать с лица нелепую улыбку. Размазывая по щекам слезы, он осторожно отошёл на безопасное расстояние и, не спуская глаз с противника, вытащил из земли меч. Внимание – прежде всего. Штаны потом.
Последние слова отчима не сразу проникли в сознание.
«Бредит что ли? Как он может меня отпустить в Академию?», – подумал мальчик: «Кто тогда будет работать в поле, собирая урожай, да за скотиной следить?».
Но что-то внутри подсказывало, что Рэджи обронил те слова не случайно и мальчуган не мог поверить своему счастью. С тех пор, как от «Серой лихорадки[2]» умерла мать, ни одного дня спокойствия. Сплошные тирания и насмешки. И вот…свобода?
Отчим Рэджи никогда не понимал «тонкой силы», но как любой нормальный мечник, побаивался людей в мантиях. Люди, что с помощью лишь слов или жестов были способны прорубать широкие дыры в строю латников как требушеты дыры в стенах крепостей, внушали уважение. Но гоблины бы с ними с этими магами. Больше всего Рэджи ценил звон монет. Академии охотно отсыпали горсть серебряных или золотой за учеников со способностями. Недобор был не только в армии. И чем реже были магики, тем больше они были в цене.
Так же десятник прекрасно знал, что магики в Империи давно столь немногочисленны, как в былые годы.
«Одним выродком больше, одним меньше. Все деньга будет звенеть в кошельке. Не пришибить бы только его до утра, а там с телегой и запиской поедет под очи наставников от его имени. Даром он что ли первый человек на деревне?».
Рэджи и не знал, что делают с магиками за стенами академий. Поговаривали, что трупы неспособных бородатые мужи в балахонах скидывают прямо в сточные канавы, а прочих своевольников закатывают прямо в стены академий. Чтобы крепче стояла. Одно обычные люди отмечали точно – входило магиков за стены академий больше, чем выходило магов.
Магия полна опасностей. Магами станут немногие.
«Чем больше сгинет, тем лучше», – подумывал отчим, глядя в спину Андрену. Тот уже припустил к реке отмывать штаны.
«Хоть меч с собой прихватил. Не все уроки прошли даром за эти годы вечерних наставлений».
– Всё Мэги. Её басней наслушался, Провал ее забери, – сказал под нос десятник, положив на плечо меч и поковыляв хромой походкой домой. Ноги понесли от пригорка к родной калитке.