Из глубины - стр. 26

– Вы мне так и не ответили, – сказал он. – Здесь ведь есть гипербарическая камера?

Она кивнула.

– Я бы хотел поместить этого человека туда. Посмотрим, может быть, понижение давления и чистый кислород облегчат боли в конечностях.

– Но…

– Доктор Бишоп, Ашер сказал мне, что для обеспечения высокого давления здесь, на станции, используется секретная технология, пока не слишком опробованная в полевых условиях. Может быть, всему виной кессонка.

Бишоп не ответила. Она нахмурилась и отвернулась.

Крейн начал терять терпение.

– Поговорите с Ашером, если вам не нравится, – сказал он жестко. – Он пригласил меня, чтобы я высказал свое мнение. Этого больного надо определить в декомпрессионную камеру. – Он помолчал, давая ей время подумать над его словами. – А теперь навестим пациента номер три.

Самый интересный случай он приберег напоследок – под номером три значилась женщина, которая жаловалась на онемение и слабость мышц обеих рук и лица. Когда они вошли, она не спала. Ее кровать была окружена приборами контрольной аппаратуры самого последнего поколения, которые издавали негромкие сигналы. Крейн сразу почувствовал, что здесь атмосфера другая. Он заметил и отчаяние в светло-карих глазах, и напряженное от беспокойства, исхудавшее тело. Даже не прибегая к диагностике, он мог сказать, что случай серьезный.

Крейн открыл планшет, и жидкокристаллический экран ожил. Автоматически появилась анкета истории болезни. «Наверное, подключен к датчику ближней локации», – подумал Крейн.

Общие сведения были таковы:

>Имя: Филипс, Мэри И.

>Пол: Ж

>Возраст: 36

>Жалобы: Двусторонняя мышечная слабость /онемение рук и лица.

Подняв взгляд от планшета, Крейн увидел, что в комнате появился морской офицер. Высокий худой человек, светлые глаза которого были посажены слишком близко к носу, причем правый глаз немного косил. На рукаве моряка были нашивки коммандера, а золотая эмблема на левом уголке воротника указывала, что он принадлежит к службе разведки. Вытянув руки по бокам, мужчина прислонился к косяку двери и не смотрел ни на Бишоп, ни на Крейна.

Врач повернулся к больной, решив не обращать внимания на вновь прибывшего.

– Мэри Филипс? – спросил он, автоматически переходя на тот спокойный тон, каким давным-давно научился разговаривать с пациентами.

Женщина кивнула.

– Я не отниму у вас много времени, – сказал он улыбаясь. – Мы пришли, чтобы помочь вам скорей поправиться.

Пациентка тоже ответила улыбкой – едва заметным подергиванием губ.

– Вы по-прежнему ощущаете онемение лица и рук?

Мэри снова кивнула, моргнула и промокнула глаза салфеткой. Крейн увидел, что, когда она моргает, веки смыкаются не полностью.

– В какой момент вы впервые это почувствовали? – спросил он.

– Дней десять назад. – Женщина говорила с акцентом уроженки Среднего Запада. – Нет, недели две. Сначала ощущение было такое слабое, что я не обратила внимания.

– Вы были на работе или отдыхали, когда заметили это впервые?

– На работе.

Крейн взглянул на планшет:

– Здесь не указано, чем вы занимаетесь.

За нее ответил офицер у двери:

– Потому что, доктор, это не имеет большого значения.

Крейн повернулся к нему:

– Кто вы?

– Коммандер Королис. – У мужчины был низкий, тихий, какой-то вязкий голос.

– Так вот, коммандер, думаю, что место ее работы имеет большое значение.