Из глубины - стр. 28

Бишоп молча посмотрела на него. Крейн почувствовал, что опять злится, и на этот раз сильнее – злится на всю эту непонятную секретность, на торчащего тут коммандера Королиса, а особенно на упрямую Бишоп, которая не хочет ему помочь. Ну он ей покажет!

Крейн резко закрыл планшет.

– Вы проводили исследования на антитела, доктор?

Она кивнула:

– На вирусный гепатит А и С, на иммуноглобулин. Результаты отрицательные.

– Моторная проводимость?

– Нормальная двусторонняя.

– Ревматоидный фактор?

– Положительный. Восемьдесят восемь единиц на миллилитр.

Крейн помолчал. Вообще-то, это были именно те исследования, которые он собирался провести.

– В анамнезе не выявлено ни артралгии, ни анорексии, ни виброболезни, – сообщила Бишоп.

Крейн с удивлением посмотрел на нее. Неужели она тоже пришла к тому же неожиданному выводу? Не может быть!

Он решил вызвать ее на откровенность.

– Начинающаяся атрофия мышц кисти позволяет предположить сирингомиелию. Так же, как и потеря чувствительности верхней части тела.

– Но признаки ригидности нижних конечностей отсутствуют, – тут же возразила она. – Тем более что медуллярная дисфункция выражена очень слабо. Это не сирингомиелия.

Крейн еще больше удивился ее глубоким познаниям. Но долго она не продержится.

«Пора выкладывать карты на стол», – подумал он.

– А сенсорные дефекты? Невропатия? Вы заметили, какие у нее миндалины?

Бишоп по-прежнему смотрела на него ничего не выражающим взглядом:

– Да, заметила. Увеличенные, окрашенные в желтоватый цвет.

Наступило молчание.

Наконец ее лицо медленно озарилось улыбкой.

– Доктор, – сказала она, – неужели вы подозреваете танжерскую болезнь?

Крейн замер. Медленно-медленно расслабился. И понял, что не может не улыбнуться в ответ.

– Вообще-то, да, – немного застенчиво признался он.

– Танжерская болезнь… Что же получается? Половина персонала у нас на станции поражена редкими генетическими заболеваниями?

Бишоп говорила мягко, без всякого упрека. Даже улыбка, подумал Крейн, похожа на настоящую.

И вдруг, перебивая классическую музыку, зазвучала сирена – громко, частыми гудками. В коридоре вспыхнул желтый свет.

Бишоп перестала улыбаться.

– Оранжевый код, – сказала она.

– Что?

– Медицинская тревога. Скорее!

Она уже бежала к двери.

Бишоп остановилась у стойки регистратора и взяла рацию.

– Позовите Корбетта! – крикнула она женщине за стойкой.

Бишоп выскочила из медицинской зоны и побежала по коридору в сторону Таймс-сквер, а Крейн поспешил за ней. На бегу Бишоп набрала код на рации, настроилась на нужную волну.

– Доктор Бишоп просит указать точку, оранжевый код.

Наступила недолгая пауза, и раздался ответный сигнал:

– Точка оранжевого кода – пятый уровень, ангар ремонта роверов.

– Пятый уровень, вас поняла, – ответила Бишоп.

У одного из кафе стоял лифт с открытыми дверями; они вбежали в кабину, и Бишоп нажала самую нижнюю кнопку на панели – с цифрой 7.

И снова заговорила в рацию:

– Запрашиваю тип чрезвычайной ситуации.

– Код происшествия пять – двадцать два, – ответили ей.

– И что это? – спросил Крейн.

Бишоп взглянула на него:

– Острый психоз.

Двери лифта открылись, и вслед за Мишель Бишоп Крейн вышел в ярко освещенный зал на пересечении коридоров. Они расходились в трех направлениях, и Бишоп побежала по тому, который лежал прямо перед ними.

– А медицинское оснащение? – спросил Крейн.