Итальянский след - стр. 35
– Таишься?
– От тебя?!
– Что-то ты, Паша, скрываешь, – проворчал Шаланда. – А напрасно. Я мог бы тебе кое-что и поподробнее рассказать.
Пафнутьев хотел было ответить не слишком серьезно, этак шаловливо, но вдруг увидел замершего в углу Худолея. Тот был бледен, как никогда, сидел, сжавшись, и Пафнутьева достаточно легкомысленные, между прочим, слова, словно невидимые кувалды, били Худолея по голове, и он не просто сгибался, а даже как бы вдавливался в затертое кресло. А когда услышал слово «светленькая», кажется, готов был потерять сознание.
Пафнутьев спохватился.
– Послушай, Жора, а лично тебе пострадавшая знакома? – спросил Пафнутьев, ради Худолея спросил, чтобы снять с того груз ужаса и неопределенности. Но Шаланда понял его по-своему.
– Приезжай, Паша, приезжай. Здесь и покуражишься. – Даже этот спокойный вопрос Шаланда принял как издевку.
И положил трубку.
– Что он ответил? – Худолей даже не спросил, а просипел эти слова.
– Заверил, что никогда прежде в своей жизни эту женщину не видел. – Видимо, какие-то из этих слов были излишними, произошел явный перебор, и Худолей сгорбился еще больше, он понял, что Пафнутьев просто хочет его успокоить.
– Буду в машине, – сказал он и направился к двери.
– Иди, я догоню, – крикнул вслед Пафнутьев и снова поднял телефонную трубку. Нужно было захватить с собой кого-то из экспертов, Худолей был явно неспособен к исполнению своих обязанностей. – Надо же, как достало мужика, – озадаченно пробормотал Пафнутьев. – И так, оказывается, бывает. И кто бы мог подумать, что подобное может случиться, и с кем?! С Худолеем! Уж лучше бы он запил, что ли… Я бы хоть знал, что делать.
Наверное, это бывает в каждом деле – есть работа, за которую берешься охотно, с улыбкой на устах, с песней в душе и носишься, будто у тебя где-то за спиной уже пробиваются крылышки с белым пухом, а есть работа все в том же деле и при тех же твоих обязанностях, от одного упоминания о которой сводит скулы, в душе наступают сумерки, а единственная мысль в таких случаях – нельзя ли на кого-нибудь ее спихнуть, нет ли возможности улизнуть на денек-второй, да что там денек, достаточно бывает исчезнуть на часок, на минутку, чтобы поручили это паскудное дело кому-нибудь другому.
Но не было, не было у Пафнутьева такой возможности, не на кого было спихнуть и раствориться на часок в воздухе тоже было совершенно невозможно. И потому пришлось ему, ссутулившись, сунув руки в карманы и надвинув кепку на глаза, под мелким весенним дождиком плестись к машине, плюхаться на переднее сиденье и, стараясь не смотреть в зеркало заднего обзора, чтобы не столкнуться с по-собачьи несчастными глазами Худолея, уставиться в стекло, по которому судорожными рывками передвигались капли. Потом, когда машина набрала скорость, капли поползли в стороны – встречным потоком воздуха их как бы раздвигало.
За рулем сидел Андрей, как обычно немногословный, но он все видел, слышал, все ощущал остро, будто происходящее относилось к нему прямо и непосредственно.
– Опять, наверное, Шаланда звонил? – спросил он.
– Звонил, – кивнул Пафнутьев.
– Что-то случилось?
– Случилось.
– Ограбили? Убили? Изнасиловали?
– Знаешь, Андрюша, у меня такое ощущение, что всего понемножку.
– Немножко ограбили, случайно убили, нечаянно изнасиловали?